Пьер Бомарше - Бомарше — Лекуантру, своему обвинителю.

Можно ли было выразиться великодушнее от моего имени?

Затем г-н де Лаог выслушал чтение лестного для меня письма нашего посланника в Гааге , которое г-н Шамбонас имел справедливость направить трем комитетам. Да, лестного для моего патриотизма! И стяжавшего мне то горячее одобрение комитетов, о котором я упоминал в своей защитной петиции. Вот это письмо; я испросил его точную копию в министерстве иностранных дел , когда оно еще не относилось ко мне так странно, как это повелось с момента воцарения в нем г-на Лебрена.

«От господина де Мольда господину Дюмурье, министру иностранных дел.

Дано в Гааге, 2 июня 1792, 4-го года Свободы.

Сударь!

Сие письмо будет Вам вручено г-ном де Лаогом , компаньоном г-на Бомарше в деле покупки ружей, находящихся в Тервере. Все попытки получить разрешение на их вывоз, сделанные им до сих пор, были безуспешны, несмотря на проявленное им рвение. Но я обязан воздать должное его патриотизму, как и патриотизму г-на Бомарше, отметив, что они отвергли все предложения, чрезвычайно выгодные и позволявшие с прибылью покрыть затраченные капиталы, потому только, что эти предложения исходили от врагов нашего государства.

Я спешу воздать им справедливость, не сомневаясь, что Вы примете это во внимание, тем более что, страдая сами от оттяжки возврата затраченных ими средств, они своими неизменными отказами оказали неоценимую услугу нации, воспрепятствовав, по крайней мере, тому, чтобы это оружие попало в руки врагов.

Полномочный посланник Франции в Гааге.

Подпись: Эмм. де Мольд ».

Я попросил также министерство иностранных дел передать мне письмо, которое министр Шамбонас направил председателю комитетов, посылая мою памятную записку; я привожу его здесь для полноты моей защиты, на Ваше усмотрение, Лекуантр , и без каких бы то ни было вымарок. Вот оно:

«Министр иностранных дел трем объединенным комитетам.

11 июля 1792 года.

Господин председатель!

В момент, когда три комитета — по военным делам, дипломатический и Комитет двенадцати — собрались, чтобы обсудить средства укрепления внутренних сил империи [28] 11 июля 1792 года… — В этот день, в связи с успешным наступлением вражеской коалиции, Национальное собрание объявило «отечество в опасности». , мне представляется уместным предложить на их рассмотрение вопрос, в равной мере сложный и насущный, в отношении которого министр мог бы высказаться уверенней, зная мнение о нем членов этих комитетов.

Направляя Вам, господин председатель, ясную и краткую памятную записку, полученную г-ном Лажаром и мной от г-на Бомарше, негоцианта и собственника шестидесяти тысяч ружей, о которых в этой записке идет речь и вывоз которых весьма затруднен в связи с объявлением войны, я полагаю, что могу не останавливаться на подробностях этого дела, заверив Вас только, что все патриотические усилия негоцианта, предпринимаемые на протяжении трех долгих месяцев, оказались совершенно безуспешными, хотя он сделал все, доступное частному лицу, принеся в жертву даже свои собственные интересы.

Он имеет все основания требовать скорейшего решения: Вы поймете это, ознакомившись с запиской; чиновник, с которым я имею честь вам ее направить, один только может дать дополнительные разъяснения; они полностью удовлетворят три объединенных комитета. Этот чиновник сам вел в Голландии переговоры по делу от имени г-на Бомарше, его друга, как с поставщиком, правительством и адмиралтейством, так и с нашим посланником в Гааге, на которого моим предшественником было специально возложено поручение востребовать это оружие, являющееся собственностью французского купца и незаконно задерживаемое в Голландии; он настоятельно требовал восстановления попранных прав Франции. Это дело чрезвычайной важности, по двум причинам: во-первых, необходимо ввезти наконец во Францию оружие, затребовав его, как перешедшее в собственность нации , во-вторых, необходимо, главное, помешать тому, чтобы враги завладели им силой, каковая угроза возникнет, если оно пребудет и далее собственностью простого купца.

Я полагаю, что было бы опасно обсуждать этот вопрос в Национальном собрании из-за неизбежной огласки; но если Вы, господин председатель, соблаговолите осведомить меня о мнении комитетов, я немедленно отправлю г-на де Лаога , привезшего депеши нашего посланника в Гааге, с тем чтобы этот последний тотчас сделал все необходимое для пресечения несправедливости, которая наносит нам такой ущерб .

Подпись: Шамбонас ».

Каков бы ни был этот министр, он не мог действовать достойнее.

Вечером я узнал от г-на де Лаога , что комитеты пришли к общему выводу о необходимости принять то, что было названо «моими щедрыми предложениями» , которые каждый расценивал в душе как выражение истинного патриотизма. Г-ну де Лаогу сказали, что обоим министрам будет направлено «мнение трех объединенных комитетов» . Слушая его, я испустил вздох облегчения. «Благословен господь, — сказал я себе, — люди не всегда несправедливы и жестоки! И у Франции будут ружья».

Опасаясь, как бы дело не запамятовали, я тут же составил записку:

«Господам членам трех объединенных комитетов — по военным делам, дипломатического и Комитета двенадцати, — а также военному министру и министру иностранных дел.

16 июля 1792 года.

Господа!

Если вы считаете, что в деле с ружьями, задержанными в Голландии, я вел себя так, что любой из вас мог бы гордиться подобным поведением, прошу вас об одном вознаграждении: не ставьте меня перед чудовищной необходимостью уступить требованиям врагов государства!

Я умру от огорчения, если после всего, что я сделал, чтобы отнять у них эту возможность, ваше решение поставит меня перед позорной необходимостью позволить им завладеть оружием, предназначенным для наших доблестных солдат .

Я сделаю все, что в моих силах, чтобы этому помешать; остальное в ваших руках.

Примите и пр.

Подпись: Бомарше ».

На следующий вечер министры сказали мне, что мои предложения приняты объединенными комитетами с большой благодарностью. Они были столь порядочны, что ознакомили меня, по моей настоятельной просьбе, с «Особым мнением, трех объединенных комитетов» , копию которого я умолял дать мне, дабы, внимательно ее изучив, действовать в согласии с ним, так тронут я был тем, что меня наконец услышали.

Вот оно:

«16 июля 1792 года.

Мнение Комитета двенадцати и объединенных комитетов.

1. Дабы соблюсти выгоду нации и сохранить возможность вывоза ружей; 2. дабы воздать по справедливости негоцианту, купчую с которым надлежит рассматривать как расторгнутую по не зависящим от него обстоятельствам, но который тем не менее не использует своих прав и отказывается от значительной прибыли, ради того чтобы сохранить это оружие для нации,