Генрих Клейст - Пентесилея

Владычица, опомнись!

Других на много миль вокруг не сыщешь —
Скупа весна.

Пусть и весна увянет,
Пусть и планета, где мы дышим, будет
Раздавлена вот так, как эта роза!
О, если б все соцветие миров
Могла я разрубить, венку подобно!
О Афродита!

Бедная царица!

Она погибла безвозвратно!

Стала
Ее душа добычею Эриний.

Я заклинаю вас, бегите, девы!
Ахилл отсюда — на полет стрелы.

Беги! — тебя молю я на коленях.

Ах, до смерти душа моя устала!

Что делаешь ты?

Можете бежать.

Как!

Неужели?

Хочешь ты?..

Остаться.

Безумица!

Меня не держат ноги.
Встав, я себе сломаю кости. Прочь!

Несчастная! Уже до нас Пелиду —
Один полет стрелы…

Пусть он придет.
Пусть выю мне стальной пятой придавит.
Доколе же моим щекам цветущим
От первородной грязи отличаться?
Пусть за четверкой он меня протащит
Вниз головой, а после бросит это
Трепещущее юной жизнью тело
Стервятникам пернатым или псам.
Уж лучше прахом быть, чем нелюбимой.

Царица!

Прочь все побрякушки с шеи!

О боги! Ведь совсем, совсем иное
Твои уста недавно изрекли.

Прочь украшенья с головы! Проклятье
Им, кто еще бессильней щек и стрел!
Будь проклята рука, меня сегодня
Пред боем украшавшая, и губы,
Шептавшие мне: «Это для победы!»
Проклятье вам, притворщицам, стоявшим
Вокруг меня и восхвалявшим льстиво
Мой гибкий даже в медных латах стан!
Проклятье вашим дьявольским уловкам!

Вперед, вперед, Пелид! Еще немного,
И ты пробьешься к ней. Смелей вперед!

Владычица, Дианой заклинаю,
Беги или погибнешь!

Жизнь моя,
Сестра моя, спасайся!

Ну, как хочешь.
Пусть будет так, раз иначе нельзя.
Не плачь. Я остаюсь с тобою. Боги
Да не попустят, чтобы от тебя
Потребовала я того, что сделать
Не в силах ты. Вы, девы, уходите
И возвращайтесь в милую отчизну,
А мы с царицей остаемся здесь.

Как! Ты сама безумной потакаешь?

Что ей бежать мешает?

Да ничто.
Тут дело не в судьбе и не в помехах,
А в глупом сердце.

Так уж рок судил.
Поверь, с себя ей сбросить много легче
Стальные неразрывные оковы,
Чем груз тобой осмеянного чувства.
Лишь ей одной известно, что творится
В ее груди: где чувство, там загадка.
Она пленилась высшим благом жизни,
Его коснулась, и ее рука
Не хочет браться ни за что другое, —
Прильни к моей груди. О чем ты плачешь?
О чем тоскуешь?

Ах, болит, болит!

Где?

Здесь.

Могу ли я помочь?

Не можешь.

Тогда крепись: все совершится вскоре.

Безумицы!

Прошу тебя, молчи!

А если бы я все ж бежать решилась,
Скажи, куда направиться мне?

В Фарсос [60] Фарсос — вымышленное название. .
Там ты нашла бы, я ручаюсь в том,
Твое сейчас рассеянное войско,
Передохнула, залечила раны
И, если б захотела, снова в бой
С рассветом повела своих наездниц.

Ах, если б я могла!.. Но я без сил.
Гонясь за невозможным, я свершила
Все то, что человек свершить способен.
Поставила я на кон всю себя,
Взлетели кости и упали вновь,
И я должна понять, что проиграла.

Нет, нет, любимая, не думай так!
Себя напрасно ценишь ты столь низко.
Хоть ты и мнишь, что цель твоей игры
Отныне больше ничего не стоит,
По-прежнему заманчива она.
Ужели, сбросив с шеи ожерелье
Из розовых и белых жемчугов,
Лишилась ты душевного богатства?
Как много для своей высокой цели
Могла б ты сделать, в Фарсос отступив!
Но я боюсь — теперь уж слишком поздно.

Будь я проворней… Ах, с ума сойду я!
Высоко ль солнце?

Прямо над тобой.
Мы засветло еще поспеем в Фарсос,
От греков втайне заключим союз
С дарданцами и проберемся в бухту,
Где корабли аргивские стоят.
В условный час, под кровом темной ночи,
Мы подожжем их и ворвемся в лагерь,
И войско греков с двух сторон охватим,
В смятенье ввергнем, по стране рассеем,
А тех из них, кого мы захотим,
Нагоним, в плен возьмем и увенчаем.
Я счастлива была б увидеть это!
Не отдыхать хочу я, а сражаться
С тобою рядом под палящим солнцем
И устали не знать, пока желанье
Сестры любимой не осуществится
И не падет к ее ногам Пелид,
Ценой усилий долгих побежденный.

О, если б в воздух взмыть на мощных крыльях
Могла я…

Что?

О чем ты говоришь?

Что видишь ты?

Куда ты взор бросаешь?

Скажи!

Я знаю, чересчур высоко
Парит он в дальнем, знойном, вечном небе
Вокруг моей тоскующей груди.