Генрих Клейст - Пентесилея

Герой долопский, прочь! Беги отсюда!
Единственный еще открытый путь
Тебе вот-вот отрежут амазонки.
Не медли.

Греки, увести царицу!

Прошу тебя, Алексий, помоги ей.

Она нейдет.

Живей мой щит! Копье!

Пентесилея!

Неужели, милый,
Ты не пойдешь со мною в Фемискиру,
Ты не пойдешь со мной в тот храм, который
В дубраве дальней виден? Сын богини,
Приди — еще не все сказала я.

Ждет Фтия [77]нас.

Не Фтия — Фемискира!
Друг, заклинаю, едем в Фемискиру,
Где храм Дианы меж дубов стоит.
Будь Фтия даже краем душ блаженных,
Нам лишь одна дорога — в Фемискиру,
Где храм Дианы над дубами встал.

Любимая, прости и покорись.
Во Фтии я такой же храм построю.

Убить его!

Да вы быстрее бури!

Спасай царицу!

Прочь, клянусь десницей!

Иди со мной, иди!

Беги, безумный!
Сейчас не до упрямства. Все за мной!

Победа! Слава! Спасена царица!

Проклятье вам, постыдная победа,
И языки, хвалящие ее,
И воздух, разносящий восхваленья!
Да разве в плен путем обманным взял
Меня любимец счастья боевого?
Наверно, люди в распрях меж собой
Привыкли подражать волкам и тиграм,
Раз между них ведется так, что пленник,
Который ввергнуть в узы дал себя,
Уйти от победителя дерзает.
Пелид!

О боги, слышите ль вы это?

Достойнейшая жрица Артемиды,
Прошу, приблизься.

Нас клянет царица
За то, что мы спасли ее от рабства.

Царица, я не скрою от тебя,
Что ты своею нечестивой речью
Безумный день достойно завершила.
Как! Ты не только выбрала себе
Врага в бою сама, презрев обычай;
Не только в пыль поверглась перед ним,
Кого должна была сразить; не только
Его за это розами венчаешь, —
Но и клянешь народ свой верный, снявший
С тебя оковы, и зовешь обратно
Того, кем ты в бою побеждена.
Ну что ж, великий отпрыск Танаисы,
Прошу прощенья за поспешность нашу —
Она была ошибкою, не больше,
Хотя и жаль мне крови пролитой,
Хотя я и желала б наших пленных,
Из-за тебя утраченных, вернуть.
Скажу тебе от имени народа:
Направь шаги, куда тебе угодно;
Одежды разметав, гонись за тем,
Кто вверг тебя в оковы, и вторично
Дай их обрывки на себя надеть.
Ведь так велит закон войны священный!
Но милость окажи и нам, царица:
Позволь твоим войскам войну закончить
И в Фемискиру возвратиться вновь,
Чтоб не пришлось хоть нам, по крайней мере,
Держа, как ты, в руках венок победный,
Молить бегущих греков задержаться,
Просить их пасть во прах у наших ног.

Протоя!

Госпожа!

Со мной останься.

С тобою — хоть на смерть. Ты что дрожишь?

Так, ничего. С собой сейчас я справлюсь.

В великом горе будь сама великой.

Их отняли у нас?

Кого, царица?

Тех юношей, что взяты нами в плен.
И я тому виною?

Успокойся.
В другой войне ты нам вернешь их вновь.

Нет, никогда!

Никогда!
Хочу от всех я скрыться в вечном мраке.

К тебе, царица, вестник.

Что он хочет?

Он от Пелида! Ах, что я услышу?
Пусть он уйдет, Протоя.

С чем ты прибыл?

Царица, шлет меня к тебе Ахилл,
Сын камышом венчанной Нереиды,
И вот что знать дает через меня:
Раз ты желаешь, чтобы он как пленник,
Отправился с тобой в твой край родимый,
А он, со стороны своей, желает
Взять в плен и увести с собой тебя,
То на смертельное единоборство
В последний раз тебя зовет он в поле,
Чтоб меч, стальной язык судьбы, решил
Перед лицом всеправедных бессмертных
И по святому приговору их,
Кто — ты иль он, Пелид, — из вас достоин
Противника к ногам своим повергнуть.
Согласна ль ты на это испытанье?

Пусть молния спалит тебе язык,
Болтун проклятый, если не умолкнешь!
Приятней было б слышать мне, как глыба
По камням бесконечно громыхает,
Свергаясь в пропасть со скалистых круч.

Мне слово в слово повтори посланье.

Я поняла, что прислан он Пелидом,
Который в поле вновь тебя зовет.
Ответь ему решительным отказом.

Нет, не могу.

Но почему, царица?

Пелид меня зовет на поединок?

Сказать мне: «Нет!» — и вестника прогнать?