Жорж Бернанос - Диалоги кармелиток

Комиссар . Где монахини?

Мать Мария . Они перед нами.

Комиссар. Наш долг — объявить им декрет о выселении. Мать Мария. Это зависит только от вас.

Читают декрет: «Как постановило Законодательное Собрание на своем заседании 17 августа 1792 года: к первому октября нынешнего года все здания, занимаемые до настоящего времени монахинями или монахами, должны быть освобождены вышеназванными монахами и монахи­нями и пущены в продажу по требованию властей».

Комиссар . Желаете ли вы заявить какие-либо претензии? Мать Мария. На что мы можем претендовать, если у нас больше нет ничего? Но нам необходимо раздобыть другую одежду, коль скоро вы нам запрещаете носить эту.

Комиссар. Согласен! (Он заставляет себя зубоскалить, поскольку простота, с какой держится мать Мария, производит на него впечатление.) Вы так торопитесь скинуть эти хламиды и одеться как все люди?

Мать Мария . Я могла бы вам ответить, что не мундир делает солдата. Но у нас нет мундира. В любой одежде мы всегда останемся служанками.

Комиссар . Народу не нужны служанки.

Мать Мария . Но ему очень нужны мученики, и это та самая служба, которую мы можем взять на себя.

Комиссар . Э, в наши дни умереть — это пустяки.

Мать Мария . Жить — это пустяки, вот что вы хотите сказать. Сейчас только смерть идет в расчет, потому что жизнь обесценилась до смешного, она стоит не больше, чем ваши ассигнации.

Комиссар . Такие слова могли бы вам дорого обойтись, если б вы их сказали кому-нибудь другому. Вы меня считаете одним из этих кровопийц? Я был ризничим в Шельской церкви, господин викарий — мой молочный брат. Но что поделаешь, с волками жить — по-волчьи выть!

Мать Мария . Простите меня, но я попрошу у вас доказательств вашей доброй воли.

Комиссар . Мне известно, что ваш священник прячется в сушильне.

Мать Мария . Я вам не верю. Комиссар. Он со мной говорил. Мать Мария. Что он вам сказал?

Комиссар . Что он перелез через стену в соседний огород, но там на него напали собаки, и ему пришлось вернуться сюда. Эти подробности вас не убеждают?

Мать Мария . Только наполовину.

Комиссар . Тогда я добавлю, что там прячется еще и молодая монахиня, как она говорит, со вчерашнего утра. Мне показалось, что она умирает со страху.

Мать Мария (уже ничего не скрывая). Благословенно имя Господ­не! Это, конечно, сестра Бланш. А я не знала, где ее искать... Благодарю вас за эту весть, сударь.

Молчание. Комиссар озирается вокруг.

Комиссар . Я уведу с собой комиссаров и патруль. Здесь останутся до вечера только рабочие. Остерегайтесь кузнеца Бланкара, он воспитывал­ся у бенедиктинцев в Ретифе и говорит как священник. Это доносчик.

Уходит. Комиссары долго совещаются у ворот. Видно, что спор горячий. Наконец они уходят, забрав с собой патруль.

Сцена XII

На экране сначала виден монастырь, разграбленный, но уже свободный от непрошеных гостей. Рабочий, который уходит последним, задерживается на пороге, чтобы допить вино из горлыш­ка, потом швыряет бутылку в стену. Кто-то соорудил подобие двери из сломанных досок,

связав их веревкой.

Сцена XIII

Теперь Община собралась в ризнице. Видны приспособления, позволяющие спускать колоко­ла. Кругом опустошение. Всюду солома, мусор, решетка на хорах наполовину выломана. Одна из монахинь на часах у двери. Горит несколько свечей. Весьма скромная одежда капеллана в пятнах грязи, обувь вымазана глиной, один рукав разорван и свисает с руки, но под ним виднеется очень тонкая и тщательно выглаженная сорочка. Молчание.

Мать Мария . Напутствуйте их, отец мой, они давно уже готовы к решению, которое собираются принять.

Капеллан . Это не совсем укладывается в мои обязанности. Я по­лагаю, в вынужденное отсутствие Ее Преподобия будет уместнее вам самой обратиться к Общине. Мой непременный долг — всего лишь принять и благословить обет, который вы хотите принести, при условии, что это делается с полным знанием обстоятельств, по здравом размышлении и. свободно.

Лицо матери Марии отнюдь не выражает недовольства таким ответом. Она по-прежнему держится необыкновенно просто и естественно.

Мать Мария . Дети мои, несколько слов для начала. Я знаю, что кое-кто из вас со вчерашнего дня беспокоится о нашей дорогой сестре Бланш. Мадемуазель де Лафорс не покидала нашей обители, и ей да»&...

Сестра Бланш вздрагивает, черты ее выражают сначала радостное изумление, затем сомнение и снова тревогу.

...ей даже выпала честь провести это время при господине капеллане, в обстоятельствах, которые я не имею права открывать, даже если бы считала это нужным; иначе я могла бы повредить одному нашему другу или, во всяком случае, полезному помощнику. А теперь перейдем к тому, для чего мы собрались. Я предлагаю, чтобы все мы вместе принесли обет мученичества ради сохранения Кармеля и спасения нашего отечества.

Никакого энтузиазма в ответ. Монахини переглядываются между собой.

Я рада видеть, что вы принимаете это предложение столь же хладнокровно, сколь мне внушил Господь хладнокровно его сделать. Речь действительно идет не о том, чтобы отдавать наши бедные жизни, питая слишком большие иллюзии об их ценности. Ибо никогда не была так верна, как сегодня, старая мудрость: как дарить значит больше, чем что дарить. Мы должны принести в дар наши жизни со всей пристойностью. Отдавать их с сожале­нием и даже с тайной грустью — это не будет нарушением пристойности. Наоборот, мы грубо и тяжко ее нарушим, если будем кружить себе головы громкими словами и красивыми жестами, как солдаты перед атакой пьют вино с примесью пороха.

Мать Жанна . Какие в точности обязательства мы берем на себя этим обетом?

Мать Мария . Разумеется, мы не обязуемся предпринимать какие-то резкие и неосторожные шаги. Они послужили бы только провокацией и вызовом тем, кто вполне способен выместить свою злость вместо нас на невинных. Но существуют законные способы избегать мученичества, и мы заранее запрещаем себе ими пользоваться, как больной, который отказыва­ется от спасительного лекарства, чтобы его хватило на помощь другим.

Старая мать Жанна Держит краткий совет с теми, кто сидит к ней поближе.

Мать Жанна . Мы полностью принимаем объяснения и уточнения, сделанные Вашим Преподобием. Но мы опасаемся, что они будут неверно поняты более молодыми членами нашей общины. Столь необычные обеты имеют тот недостаток, что они могут внести смятение в умы и даже раздор в души.

Мать Мария слушает молча. Она не торопится с ответом.

Мать Мария . Вот почему я всегда полагала, что решение о таком обете и по существу, и применительно к обстоятельствам должно быть принято единодушно. Если хоть одна из вас будет против, я тут же откажусь от своего предложения.