Руслан Мельников - 40

Вениамин беспокойно ворочается во сне, стягивая одеяло с Двойника. Двойник поднимается на кровати и начинает вытягивать из-под одеяла, в которое замотался Вениамин, длинную бечевку.

Лариса спит. Вениамин просыпается.

ВЕНИАМИН (сонно). Лара? Лариса?

Двойник качает головой. Тянет бечевку. Вениамин открывает глаза.

ВЕНИАМИН. Ты кто?

ДВОЙНИК( продолжая тянуть бечеву ). Я.

ВЕНИАМИН. Но ведь я – это я.

ДВОЙНИК.И что это меняет?

ВЕНИАМИН.Если я это я, то ты…

ДВОЙНИК.Не так. Я – это ты. В той же мере, в какой ты – я. Только ты всегда хочешь большего, чем достаточно мне.

ВЕНИАМИНЧетр тебя подери! Кто ты?

ДВОЙНИК (смеется) . Считай, что я твой сороковник.

Вениамин недоуменно оглядывается.

ВЕНИАМИН.Непонятно. Темно.

ДВОЙНИК.Мне хватает и света, и ясности.

ВЕНИАМИН.Для чего? ( Смотрит на бечевку, которую тянут из-под него .) Что ты делаешь?

ДВОЙНИК. Тяну.

ВЕНИАМИН.Бред какой-то!

Двойник качает головой, тянет бечевку.

ДВОЙНИК. Жизнь.

ВЕНИАМИН.Что ты тянешь?

ДВОЙНИК.Я же сказал: тяну жизнь.

ВЕНИАМИН. Мою?

ДВОЙНИК. Твою.

ВЕНИАМИН. У меня?

ДВОЙНИК (кивает). На себя. Я забираю твою жизнь.

ВЕНИАМИН. Зачем?

ДВОЙНИК.Потому что ты сам ее отдаешь. Потому что ты ее давно бросил. Потому что у тебя есть, что взять. Сейчас ты не можешь восстановить в памяти то, что было между фотографиями, которые ты показывал ей (кивает на Ларису) . А скоро не сможешь вспомнить и этот кусочек своей жизни.

Вениамин хватается за бечевку.

ВЕНИАМИН.Я смогу! Я вспомню! ДВОЙНИК.Как, если нечего будет вспоминать? Ты, который хочешь что-то помнить, уже уступил мне время, о котором у тебя не остается воспоминаний. Поэтому я и тяну твою жизнь на себя. Как одеяло. Уже много-много лет тяну.

Вениамин пытается бороться за бечеву, но запутывается в одеяле и явно проигрывает в этом «перетягивании каната».

ВЕНИАМИН.Не смей! Оставь!

ДВОЙНИК.А то что?

ВЕНИАМИН.Не смей этого делать! Слышишь?

ДВОЙНИК.А что сможешь сделать ты?

ВЕНИАМИН. Я…

ДВОЙНИК.Ты можешь только написать про меня романчик и всячески надо мной поиздеваться, но это будет неинтересная книга. Все книги про меня будут неинтересные и скучные. А про себя тебе писать нечего. Твоя жизнь становится моей.

ВЕНИАМИН (кричит). Нет! Она моя! Жизнь моя!

Беспокойно ворочается, но не просыпается Лариса.

ДВОЙНИК.Твоей жизни почти не осталось. Считай, что ты умер.

Двойник накидывает на шею Вениамину бечеву, начинает его душить.

ДВОЙНИК.Тебе уже сорок, а позади пусто. Это пустые сороковины по твоей жизни. Сороковины! Сороковины! Сороковины! (Смеется) .

Вениамин пытается освободиться и в то же время старается не выпустить бечеву из рук.

ВЕНИАМИН (хрипит) .Моя! Не отдам!

Кухня в квартире Вениамина и Ларисы. Стол, четыре стула, холодильник. На столе – нарезанные бутерброды и несколько книг. Вениамин в халате стоит у окна. Пьет чай. За окном дождь, слышны гудки машин. На одном из стульев сидит Двойник, которого не замечают. Двойник тоже пьет чай.

Входит Лариса в домашней одежде.

Двойник устраивается поудобнее, как в кресле кинотеатра.

ЛАРИСА.Завтракать будешь?

ВЕНИАМИН. Нет.

ЛАРИСА.Что у тебя на шее?

ВЕНИАМИН.Не знаю. Наверное, поцарапался во сне.

ЛАРИСА.Ты кричал ночью. Дети слышали. Таська перед школой спрашивала, что случилось.

ВЕНИАМИН.Снова дождь.

ЛАРИСА.Так и не поспал толком. Что-то приснилось?

Вениамин напрягается, пытаясь вспомнить.

ВЕНИАМИН.Не помню. Я даже своих снов не помню.

ЛАРИСА (вздыхает). Опять!

ВЕНИАМИН.Да, опять. Утро не очень помогает, Лара.

ЛАРИСА.Мужчины-мужчины… Я иногда поражаюсь, как много значения вы придаете незначительным вещам.

ВЕНЕАМИН.Пропавшая жизнь – это незначительная вещь?

ЛАРИСА.Ладно, ладно, не заводись, прости.

ВЕНИАМИН.Как так получается: вроде жил, а вроде и нет. Непонятно и страшно получается. Сорок лет, а где прожитое? Может, мою жизнь украли, Лара?

ЛАРИСА. Кто?

ВЕНИАМИН.Откуда я знаю? Какие-нибудь похитители чужих жизней.

Двойник тихонько смеется и давится чаем.

ЛАРИСА.Пишешь фантастический роман?

ВЕНИАМИН.Да ничего я не пишу. Вообще не могу работать. Раньше в осенний дождь так хорошо работалось, а теперь все мысли только об одном. Лара, точно тебе говорю, кто-то или что-то ворует у меня жизнь целыми годами.

ЛАРИСА.У тебя одного?

ВЕНИАМИН.Может, и не у меня одного. Может, ее крадут у всех. Посмотри, вон стоят люди на остановке. (Показывает в окно, а через окно – в зал.) Прячутся от дождя. Прижимаются друг к другу, как озабоченные. Да, озабоченные. Все они сейчас озабочены работой, зарплатой, карьерой, сплетнями с коллегами, подсиживанием начальства. А больше всего тем, как бы поменьше промокнуть и поскорее доехать до службы. Втиснуться в маршрутку или автобус, занять место, повиснуть на поручне. Вот о чем они сейчас думают. И не только сейчас. Каждое утро, кроме выходных. А некоторые и по выходным тоже. И вечером в час пик они будут думать о том же. Втиснуться. Занять. Повиснуть.

Пауза.

ВЕНИАМИН.Или взять вот этих, которые успели обзавестись собственной машиной, но не получили при этом свободы и теперь вмертвую застряли в пробке. Слышишь, как они гудят? Это надолго. Они ведь тоже мало отличаются от тех, кто ждет под дождем свою маршрутку. Их мысли одинаковы: объехать, проскользнуть, не зацепить, успеть… И так – каждый день.

Двойник широко и громко зевает.

ВЕНИАМИН.Что они знают о себе, все эти люди? Что они помнят о своем прошлом? О предыдущих днях, которые такие же, как этот? Наверняка, ведь и у них тоже нет жизни, которую они якобы прожили. Просто они не осознают этого. Просто они уверены… они сами себя уверили в том, что жизнь идет своим чередом. Что жернова мелят, что торба катится… И, возможно, многие из них никогда не узнают правды. Чтобы узнать ее, нужно выйти из остановки под дождь. Или вынырнуть из транспортного потока и припарковаться у обочины. Нужно взглянуть на всё со стороны. Задуматься нужно. Только никто не выходит, никто не останавливается. Никто не хочет мокнуть и опаздывать. Не задумывается никто. Но может для них это лучше, а?

Читать дальше