Уильям Шекспир - Макбет

Хотел меня поймать, и легковерным

Благоразумье не велит мне быть.

Отныне только бог судья меж нами!

Тебе вверяюсь я и объявляю,

Что на себя напраслину возвел,

Покаявшись в наклонностях порочных,

Которым чужд. До нынешнего дня

Не знал я женщин, клятв не преступал,

Свое и то не охранял ревниво,

Был слову верен так, что даже черта

Другим чертям не выдал бы, и правду

Любил, как жизнь. Впервые лгал я нынче,

Черня себя. Но подлинный Малькольм

Отчизне и тебе всецело предан.

Перед твоим приездом ей на помощь

Уже собрался двинуть старый Сивард

Свою десятитысячную рать.

Мы к ней примкнем, и пусть победа будет

За правым делом! Что же ты молчишь?

Мгновенный переход от скорби к счастью

Дается не легко.

Входит врач.

Продолжим после. —

Скажите, доктор, выйдет ли король?

Да, принц. Толпа несчастных исцеленья

У двери ждет. Болезнь их, от которой

Не знает средств наука, он врачует —

Так укрепил господь его десницу —

Одним касаньем рук.

Благодарю.

Врачуходит.

Как эта хворь зовется?

Просто «немочь».

Король творить способен чудеса.

Я сам, с тех пор как в Англию приехал,

Их наблюдал не раз. Никто не знает,

Как небо он о милосердье просит,

Но безнадежных, язвами покрытых,

Опухших, жалких, стонущих страдальцев,

На шею им повесив золотой,

Своей святой молитвою спасает,

И говорят, целительная сила

В его роду пребудет. Сверх того

Ему ниспослан небом дар провидца,

И многое другое подтверждает,

Что божья благодать на нем.

Входит Росс.

Кто там?

По виду наш земляк, а кто — не знаю.

Привет, мой дорогой кузен!

Теперь

Узнал и я. Господь, смети преграду

Меж нами и отечеством.

Аминь.

В Шотландии без перемен?

Увы,

Она сама себя узнать страшится,

Не матерью для нас — могилой став.

Там тот, в ком разум жив, не улыбнется;

Там горьких воплей, в воздухе звенящих,

Не замечают; там обычным делом

Стал взрыв отчаяния; там не спросят,

Услышав похоронный звон: «По ком?»

Там люди, не болея, увядают

Быстрее, чем цветы на шляпах.

Мрачно,

Но верно сказано.

Какое горе

Последним там стряслось?

Коль запоздает

Рассказ мой хоть на час, меня освищут:

Там что ни день — то новое.

Ну, как

Моя жена?

Прекрасно.

Дети?

Тоже.

Их мир тираном не нарушен?

Нет.

Я, уезжая, их оставил в мире.

Не будь так скуп в речах. Какие вести?

Когда, везя с собой их тяжкий груз,

Сюда я отправлялся, слух разнесся,

Что наши за оружие взялись,

В чем убедился я в пути, увидев,

Как стягиваются войска тирана.

Пора на помощь! Вам довольно взгляда,

Чтоб вновь шотландцы сделались бойцами,

Чтоб женщины, стряхнув ярмо страданий,

В сраженье кинулись.

Утешьте всех:

Мы выступаем. Десять тысяч войска

И Сивард, самый опытный и смелый

Военачальник в христианском мире,

Нам Англией даны.

На эту радость

Я радостью хотел бы вам ответить;

Но лучше речь мою провыть в пустыне,

Чтоб ей никто не внял.

О чем она?

О горе общем? Или о печали

Одной души?

Она взволнует всех,

Кто честен сердцем, но всего сильнее

Тебя заденет.

Если так, не медли

Отдать мне то, что мне принадлежит.

Не дай своим ушам возненавидеть

Язык того, кто небывалой болью

Их уязвит.

Догадываюсь я…

Твой замок взят. Твою жену с детьми

Зарезали злодейски. Опускаю

Подробности, чтоб список жертв тобою

Не увеличить.

Боже милосердный!

Друг, шляпу на глаза не надвигай.

Пусть боль себя в стенаньях изливает:

Немая скорбь нам сердце разрывает.

Так, значит, и детей?

Да, как и всех,

Кто в замке был.

А я, я их покинул!

Так, значит, и жену?

Увы!

Мужайся!

Бальзамом мести мы смягчим твою

Смертельную тоску.

А он бездетен!

Всех малышей моих? Не так ли? Всех!

О адский коршун! Всех моих цыпляток

С наседкой вместе — всех одним налетом!

Мужчиной будь!

Да, буду, но не в силах

В себе я человека подавить,

Забыв о том, что мне всего дороже

На свете было. Почему же небо

Не защитило их? Макдуф, ты грешник!

Из-за тебя оно их покарало.

Не по своей вине, а по твоей

Они погибли. Да почиют с миром!

Точи свой меч на оселке печали,

В горниле скорби закали свой гнев.

Не стану, как бахвал, угрозы сыпать,

Как женщина, рыдать. Благое небо,

Приблизь тот день, когда с врагом отчизны

Ты на длину меча меня сведешь,

И, если он тогда избегнет смерти,

Прости его!

Вот это по-мужски.

Войска готовы. Нам осталось только

Проститься с королем. Идем к нему.

Теперь Макбет созрел и провиденье

Уже взялось за серп. Смелей вперед!

Как ночь ни длится, день опять придет.

Уходят.

Дунсинан. Комната в замке.

Входят врачи придворная дама.

Вот уже третью ночь я не сплю, как и вы, но все еще не убедился в том, что вы не ошибаетесь. Вы говорите, она ходит во сне? Когда это было в последний раз?

С тех пор как его величество ушел в поход, я это не раз видела. Она вставала, набрасывала на себя ночное платье, открывала свой ларец, вынимала оттуда бумагу, что-то писала на ней, перечитывала, запечатывала и снова ложилась. И все это — ни на минуту не просыпаясь.

Какое прискорбное расстройство человеческой природы — предаваться благотворному сну и в то же время поступать так, словно бодрствуешь! А скажите, не сопровождается ли это возбуждение во время сна не только расхаживанием и прочими движениями, но и речами? Что она говорит?

Такое, доктор, чего никому нельзя повторить.