Петр Киле - Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга
- Название:Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательско-торговый дом «Летний сад»
- Год:2002
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:5-89740-082-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Петр Киле - Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга краткое содержание
Книга петербургского писателя, поэта и драматурга Петра Киле содержит жизнеописания замечательнейших людей России – Петра I, Александра Пушкина, Валентина Серова, Александра Блока, Анны Керн - в самой лаконичной и динамичной форме театрального представления.
В книге опубликованы следующие пьесы: трагедия «Державный мастер», трагедия «Мусагет», трагедия «Утро дней», комедия «Соловьиный сад», весёлая драма «Анна Керн».
Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Г о л о с а. Виват, Дягилев!
Кружение публики по залам и явление портретов, вплоть до современных, продолжается.
Сцена 2
Москва. Квартира Андреевой М.Ф. и М.Горького на Воздвиженке. Мария Федоровна и Горький.
М а р и я Ф е д о р о в н а
Сейчас придет Серов. Одет ты так же,
Как в прошлый раз?
Г о р ь к и й
А как еще? Наряд,
Изысканно простонародный мой,
Не мною выдуман; фасон извечный.
М а р и я Ф е д о р о в н а
Тебе идет, я знаю, как мальчишке,
Который любит пофрантить, и он
Хорош в любом костюме.
Г о р ь к и й
В самом деле?
Серова я не знал, хотя и слышал,
Царей все пишет, да еще из знати...
М а р и я Ф е д о р о в н а
( неприметно приводя порядок в гостиной )
Отец его - известный композитор
И критик; умер он давно, когда
Серову было очень мало лет,
И мать его была столь молода,
Что сына оставляла у родных -
Творить и всякому придти на помощь.
Не просто музыкантша, композитор,
Да где, в России; вместе с тем в деревне
Народа музыкальным просвещеньем
Уж много лет увлечена, а ныне
Столовую открыла для рабочих,
Бастующих и бедных; сын ей в помощь
Ведет сбор средств по всей Москве.
Г о р ь к и й
Ах, вот как!
Да вы из одного, я вижу, поля.
Какая только ягода, не знаю.
М а р и я Ф е д о р о в н а
Ну, да, конечно. Я его боюсь,
Как, впрочем, и тебя боялась страшно,
Пока не потеряла голову.
Он щепетилен, говорят, и прям.
Г о р ь к и й
Шаляпин дружен с ним и то боится,
Как я заметил, друга своего;
Развеселясь при нем, шалит с оглядкой.
Да это Человек! Не бойся, он
Все видит, прост и даже весел с нами,
Решив, друзья друзей - мои друзья.
М а р и я Ф е д о р о в н а
Он строг, как режиссер, как Станиславский,
Но взглядом выразительным и жестким,
Артист мог выйти из него прекрасный,
Пусть ростом невысок и неуклюж,
Все кажется, он плотен и подвижен,
Артист во всем, в художнике то диво.
Г о р ь к и й
Рисует он уверенно и быстро,
Все схватывает разом хорошо.
Казалось бы, и лучше невозможно,
А взял и стер - все сызнова начать.
М а р и я Ф е д о р о в н а
Вот он идет. Могу ль остаться я
На первые минуты, как хозяйка?
Г о р ь к и й
Я думаю, ему приятно будет.
Входит Серов и молча раскланивается, тут же приступая к приготовлениям к работе. У художника столь непринужденный вид, что ясно, ничто и никто его не стесняет, и Мария Федоровна, отступив к двери, невольно останавливается; Горький, усевшись по жесту Серова, оглядывается на нее, при этом рукой касается груди, словно желая остановить кашель.
С е р о в
А, хорошо! Глядите на нее.
Мария Федоровна, вы могли бы
Пока остаться?
М а р и я Ф е д о р о в н а
Да, конечно. Здесь?
С е р о в
Нет, можете присесть. Подчистить нужно.
Г о р ь к и й
( раскашлявшись )
Простите.
С е р о в
Нет, не вам просить прощенья.
Рабочих расстреляли, понимаю,
Глаза у страха велики. Но после
Не осознать, какое злодеянье
Допущено? Заступников несчастных,
Людей невинных, засадить в тюрьму?
Г о р ь к и й
Не страшно. Власть в жестокости своей
Достигла лишь обратного. Хуже,
Мария Федоровна разболелась
В то время в Риге; не успел приехать,
С жандармами обратно в Петербург
И в казематы - удостоен чести.
М а р и я Ф е д о р о в н а
Честь хороша, да грудь слаба. За месяц
Болезнь столь развилась, что я, боюсь,
Еще бы месяц - и всему конец.
С е р о в
Вступился за писателя весь мир.
Приятно знаменитым быть?
Г о р ь к и й
Полезно,
Быть может, но приятного в том мало.
М а р и я Ф е д о р о в н а
Вы знаете, ведь знаменитость сами.
С е р о в
Да, видно, слава светит, но не греет.
( Показывает жестом вернуться к исходному .)
Мария Федоровна проходит к выходу, а Горький, оглянувшись на нее, подносит руку к груди.
М а р и я Ф е д о р о в н а. Приятно было поговорить с вами, Валентин Александрович. Я бы охотно осталась здесь стоять, да у меня дела.
С е р о в. Алексей Максимович будет несомненно видеть ваш образ, и я буду ощущать ваше присутствие, Мария Федоровна.
М а р и я Ф е д о р о в н а (с улыбкой). Еще говорят, что вы молчаливы и не любезны.
С е р о в. У меня есть разные способы обращения с моделью для наилучшего результата. Ну-с, приступим.
Пауза.
Г о р ь к и й ( откашлявшись ). Однако какая хитрая бестия этот Витте! Обошел всех - и японцев, и американцев.
С е р о в. А причем тут американцы?
Г о р ь к и й. Он повел себя в Америке, как конгрессмен, что метит в президенты, и всем понравился. Выходя из поезда, он шел к паровозу и пожимал руки машинистам.
С е р о в. Это высший царский сановник? Что ни говори, времена переменились.
Г о р ь к и й. Еще как! Самодержец всея Руси сидит в Петергофе, как пленник, а Россия охвачена всеобщей стачкой. Заключив мир с Японией, Витте теперь вообразит себя спасителем отечества, как Наполеон.
С е р о в. Он теперь граф, он монархист. Но царь недолюбливает Витте. Он найдет другого на роль диктатора, и кровь прольется на этот раз по всей России.
Г о р ь к и й. Пусть прольется у тех, у кого голубая, как говорят, кровь, а поэт сказал, черная.
С е р о в. Как ни рассуди, все это ужасно. Нельзя ли остановиться на конституционной монархии без гражданской войны?
Г о р ь к и й. Где такое было? В той же Англии сначала отрубили голову Карлу, а уже после восстановили монархию с парламентом и правительством, которые и управляют страной. Принцессе Дармштадтской надо бы знать историю Англии. Ведь она росла при английском дворе.
С е р о в. Боюсь, с православием императрице привили и самовластье с идеей власти от Бога.
Сцена 3
Александрия. Нижний дворец. Кабинет Николая II. Николай; входит петербургский генерал-губернатор и товарищ министра внутренних дел Трепов.
Т р е п о в. Ваше величество! Я счел своим долгом доложить о совещании, которое провел у себя граф Витте - с петербургским генерал-губернатором...
Н и к о л а й. То есть с вами.
Т р е п о в. ... и военным министром. Обсуждался один вопрос - вопрос о диктатуре.
Н и к о л а й. И кто же из вас готов взять на себя диктаторские полномочия и подавить сопротивление силой? Не вы ли, генерал?
Т р е п о в ( вытягиваясь и вращая глазами ). Если прикажете, ваше величество! Но...
Н и к о л а й. У вас очень бравый вид, но, похоже, вы умеете лишь стращать нас, а не бунтовщиков. Почему нельзя возобновить железнодорожное сообщение между Петергофом и столицей?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: