Самуил Маршак - Сочинения в четырех томах. Том второй. Лирика, повести в стихах, сатира, пьесы

По-детски мы удивлены и рады
Тому, что буквы созданы не зря,
И первые рассказы нам награда
За первые страницы букваря.

Но часто жизнь бывает к нам сурова:
Иному век случается прожить,
А он не может значащее слово
Из пережитых горестей сложить.

Мы солнца в дороге не видели днем
Погода была грозовая.
Когда же оно засверкало огнем,
Ты спутникам что-то сказала о нем,
По-детски его называя.

Пускай это бурное море огня
Зовут лучезарным светилом,
Как в детстве, оно для тебя и меня
Останется солнышком милым.

И меньше не станет оно оттого,
Что где-то на малой планете
Не солнцем порой называют его,
А солнышком взрослые дети.

Грянул гром нежданно, наобум —
Яростный удар и гул протяжный.
А потом пронесся легкий шум,
Торопливый, радостный и влажный.

Дождь шумел негромко, нараспев,
Поливая двор и крышу дома,
Шепотом смиряя буйный гнев
С высоты сорвавшегося грома.

Чернеет лес, теплом разбуженный,
Весенней сыростью объят.
А уж на ниточках жемчужины
От ветра каждого дрожат.

Бутонов круглые бубенчики
Еще закрыты и плотны,
Но солнце раскрывает венчики
У колокольчиков весны.

Природой бережно спеленатый,
Завернутый в широкий лист,
Растет цветок в глуши нетронутой,
Прохладен, хрупок и душист.

Томится лес весною раннею,
И всю счастливую тоску,
И все свое благоухание
Он отдал горькому цветку.

В сумерки весенние
За листвой берез
Гулко в отдалении
Свистнул паровоз.

Дымными полотнами
Застилая лес,
Окнами бессчетными
Замелькал экспресс.

Слабо отраженные,
Чуть светясь во мгле,
Очерки оконные
Мчатся по земле.

Желтая вагонная
Жесткая скамья —
Жизнь моя бессонная,
Молодость моя.

По безвестным станциям —
Из конца в конец
По Руси постранствовал
Вдоволь мой отец.

Скучной ночью длинною
Он смотрел в окно.
Перед ним пустынное
Стлалось полотно.

С тайною тревогою
Под немолчный шум
Много он дорогою
Передумал дум.

Не ему ли следуя,
Я живу в пути.
Все куда-то еду я
Лет с пяти-шести.

Но теперь вагонная
Желтая скамья —
Словно обновленная
Молодость моя.

И легко мне с первыми
Встречными в пути
Будто давний прерванный
Разговор вести.

Бывало, в детстве под окном
Мы ждем, — когда у нас
Проснется гость, прибывший в дом
Вчера в полночный час.

Так и деревья — стали в ряд,
И ждут они давно, —
Когда я брошу первый взгляд
На них через окно.

Я в этот загородный дом
Приехал, как домой.
Встает за садом и прудом
Заря передо мной.

Ее огнем озарены,
Глядят в зеркальный шкаф
Одна береза, две сосны,
На цыпочки привстав.

Деревья-дети стали в ряд.
И слышу я вопрос:
— Скажи, когда ты выйдешь в сад
И что ты нам привез?

Шумят деревья за моим окном.
Для нас они — деревья как деревья,
А для других — укромный, мирный дом
Иль временный привал среди кочевья.

Вчера я видел: съежившись в комок,
На дереве у моего окошка
Сидел хвостатый рыженький зверек
И чистился, чесался, точно кошка.

Лизал он шерстку белую брюшка,
Вертя проворной маленькой головкой.
И вдруг, услышав шорох, в два прыжка
На верхней ветке очутился ловко.

Меж двух ветвей повис он, словно мост,
И улетел куда-то без усилья.
Четыре лапы и пушистый хвост
Ему в полете заменяют крылья.

Моя сосна — его укромный дом
Иль временный привал среди кочевья.
Теперь я знаю: за моим окном
Не только мне принадлежат деревья!

По небу голубому
Проехал грохот грома,
И снова все молчит.

А миг спустя мы слышим,
Как весело и быстро
По всем зеленым листьям,
По всем железным крышам,
По цветникам, скамейкам,
По ведрам и по лейкам
Пролетный дождь стучит.

Едва остановится дачный
У первой платформы лесной,
Вы слышите голос прозрачный,
Рожденный самой тишиной.

В лесу над росистой поляной
Кукушка встречает рассвет.
В тиши ее голос стеклянный
Звучит, как вопрос и ответ.

В двух звуках, кукушкой пропетых,
Не радость слышна, не печаль.
Она говорит нам, что где-то
Есть очень далекая даль.

Собираясь на Север, домой,
Сколько раз наяву и во сне
Вспоминал я о статной, прямой
Красноперой карельской сосне.

Величав ее сказочный рост.
Да она и растет на горе.
По ночам она шарит меж звезд
И пылает огнем на заре.

Вспоминал я, как в зимнем бору,
Без ветвей от верхушек до пят,
Чуть качаясь в снегу на ветру,
Корабельные сосны скрипят.

А когда наступает весна,
Молодеют, краснеют стволы.
И дремучая чаща пьяна
От нагревшейся за день смолы.

На неизвестном полустанке,
От побережья невдали,
К нам в поезд финские цыганки
Июньским вечером вошли.

Хоть волосы их были русы,
Цыганок выдавала речь
Да в три ряда цветные бусы
И шали, спущенные с плеч.

Блестя цепочками, серьгами
И споря пестротой рубах,
За ними следом шли цыгане
С кривыми трубками в зубах.

С цыганской свадьбы иль с гулянки
Пришла их вольная семья.
Шуршали юбками цыганки,
Дымили трубками мужья.

Водил смычком по скрипке старой
Цыган поджарый и седой,
И вторила ему гитара
В руках цыганки молодой.

А было это ночью белой,
Когда земля не знает сна.
В одном окне заря алела,
В другом окне плыла луна.

И в этот вечер полнолунья,
В цыганский вечер, забрели
В вагон гадалки и плясуньи
Из древней сказочной земли.

Полынью пахло, пахло мятой,
Влетал к нам ветер с двух сторон,
И полевого аромата
Был полон дачный наш вагон.

Не знаю, когда прилетел соловей,
Не знаю, где был он зимой,
Но полночь наполнил он песней своей,
Когда воротился домой.

Весь мир соловьиною песней прошит:
То слышится где-то свирель,
То что-то рокочет, журчит и стучит
И вновь рассыпается в трель.