Славомир Мрожек - Хочу быть лошадью: Сатирические рассказы и пьесы

— Вы себе и представить не можете, господа, — загоготал я, — как человек запыхается, прежде чем… хе!.. хе!.. того… ну, вы знаете, господа, что я имею в виду!..

Сгорая от стыда, я спрятал голову под подушку. Это должно быть в их стиле, — повторял я про себя — солдатская развязность, почему они не смеялись? Ни в какую. Они ждали молочника.

Я тоже ждал. Около восьми на лестнице послышались чьи-то шаги. «Сейчас его будут бить», — подумал я с облегчением. Но ничего не происходило, наступила долгая тишина. Наконец, не в силах больше ждать, я приоткрыл дверь и выглянул в прихожую.

— Он не приходил, — отрапортовали они с готовностью. — Правда, здесь был какой-то тип, покрутился, покрутился и ушел. Но молока у него с собою не было.

— Благодарю вас. Наверно, придет попозже, — соврал я и вернулся на кровать. Я сидел на кровати, тупо уставившись в стену. Весь мой сложный план, стоивший мне такого напряжения, не говоря уже о беготне по лестнице, рухнул при первом же столкновении с простым молочником. — Значит, я ни на что не способен, — повторял я про себя, — если многоэтажная интеллектуальная постройка рушится при столкновении с таким обычным явлением, как молочник. Ему удалось уйти безнаказанно, так легко, так просто! Разгром, поражение, крышка! Обманул, надсмеялся надо мной! — кричал я.

Я чувствовал себя униженным.

Около полудня я решился выйти из комнаты.

— Иду в город развивать свою личность, — сообщил я лейтенантам. — Будьте добры, подождите еще немного. Иногда он приходит и после полудня, а если ему не по дороге, то и вечером.

Остаток дня я употребил на то, чтобы постараться забыть утреннее поражение. С наступлением сумерек я почувствовал значительное улучшение.

— Плевать! — решил я. — Что было, то было. Зато сегодня снова позвоним в парадную. Я и адъютант.

При мысли об ожидающем меня очищении, я повеселел. Я нарочно оттягивал возвращение домой. Чем позднее, тем сильнее он будет меня проклинать, тем полнее и упоительнее будет мой вечерний реванш.

Только после того, как последние посетители покинули бильярдный зал, вышел и я. Я шел не торопясь, останавливаясь по дороге, чтобы сладостней упиться, перебирая в уме все тонкости и так, во все улучшающемся настроении дошел до своего дома. Парадная была закрыта, улица пустынна и залита лунным светом. С улыбкой, потирая руки, чувствуя почти блаженную дрожь, я позвонил.

Послышались знакомые тяжелые шаги. В нетерпенье я переступал с ноги на ногу. Загремел засов. В дверях выросла огромная фигура в белых кальсонах, и в ту же самую минуту из-за угла появляется элегантный адъютант Генерального штаба и с размаху трижды бьет меня по роже.

Прежде чем я пришел в себя от удивления, дверь за мной закрылась и я очутился в коридоре, освещенном только переносной лампой, стоящей на полу возле фигуры сторожа, покрытой серой белизной, точно мраморный столб, подпирающий парфенонский храм.

После минутного молчания я робко попробовал поставить ногу на первую ступеньку. Он не двигался, это означало, что мне разрешается подняться по лестнице и уйти к себе наверх.

— Шел я это сегодня через парк, — вдруг заговорил он как-то певуче. — …И знаешь ли, котик, что? Наш генерал-губернатор, Его Превосходительство… тут он отпрянул от стены и стал навытяжку, в позе, выражающей почтение и уважение, — …на катке тонет, ну и я его спас.

«Опять?» — подумал я про себя, а вслух сказал:

— Понимаю, анархия среди людей, отсутствие сил и опоры…

— И… нет, — отвечал сторож. — Перво-наперво я ему рассказал о жильцах. Его Превосходительство все записал.

— Ага. Mon Général, — сказал я ни с того ни с сего. — Ну, я пошел.

Сторож снова лениво оперся о стенку.

— А иди, иди, котик, иди. Там наверху уже ожидают. Те же, что и утром.

Я остановился, но только на мгновение. Потом, зажмурившись, крепко сжимая перила, медленно двинулся наверх, стремясь изо всех сил поверить в приключения Орфея.

Я уже заказывал по второй кружке пива, когда мы впервые увидели эту собаку.

По причине жары двери были открыты. Из темной глубины ресторанчика было видно как на ладони все, что происходило на рынке.

— Интересно, чья это собака? — спросил кладовщик. Собственно, ответа он и не ждал. Он сказал это просто так, между прочим.

Буфетчица наклонилась над стойкой, чтобы увидеть, о чем идет речь.

— Не знаю, — сказала она.

— Интересно, какой она породы, — продолжал лениво кладовщик. Не думаю, чтобы и эти слова он сказал с какой-нибудь тайной мыслью. Мы снова посмотрели на рыночную площадь.

— Какой-то неопределенной, — сказал я. — Смахивает на волкодава.

Собака медленно бродила по рынку.

Бухгалтер надел очки и подошел к дверям. Снял очки, протер их и снова надел.

— Ну что? — поинтересовались мы, все еще без особенного воодушевления.

— Полицейская, — ответил он кратко.

Наступила тишина.

— А может, нет? — спросил кто-то с робкой надеждой.

— Еще по одной? — спросила буфетчица, собирая пустые кружки.

— Что вы! — возмутился референт. — Я забежал только на минутку. Там люди ждут! Получите!

— Конечно! — поддержал юрисконсульт суровым тоном. — Алкоголь мешает работе. Особенно в служебное время. Пошли!

Контора находилась на противоположной стороне рынка.

— Может быть, лучше выходить по одному? — заколебался кладовщик.

— Она не смотрит, — шепнул референт.

— Еще бы, — подтвердил бухгалтер. — Хитрая бестия.

Действительно, собака лежала возле колодца к нам спиной. Такое коварство укрепило наши подозрения.

В конторе мы ретиво принялись за работу. Некоторое время был слышен только треск пишущих машинок и глухой стук печатей. В первом часу меня вызвали к управляющему.

Управляющий стоял у окна.

— Послушайте, — сказал он, — вы человек бывалый, многое повидали. Известно, что на свете имеются различные чудеса природы, водопады, нетопыри разные… Да зачем далеко ходить, возьмем, к примеру, хотя бы собак. Как вы думаете, они соображают?

— Еще как, — ответил я.

— Ну да, приносят палку, согласен. А как у них с образованием? Например, как у них обстоит дело с отчетностью? Считать-то они, пожалуй, не умеют, а? Зайчика погнать, хм… этого… как его… вора схватить, это пожалуйста. Но различные там балансы, приказы, это для них, я думаю, того, китайская грамота, не так ли?

— Пожалуй, — согласился я. — Хотя…

— Что — хотя?

— Я помню, видел когда-то в цирке разных животных. Они выходили на арену, им давали всякие таблички с цифрами, а они умножали, складывали, делили, и все безошибочно.

— Разные животные, говорите? Ну, что ж, может быть. А была там какая-нибудь собака?

— Точно не помню. Столько лет прошло, столько исторических событий. Вы же сами знаете, что по нашей стране пронесся ураган.