Леонид Леонов - Нашествие

Можно к вам, Демидьевна?.. не задремала?

Демидьевна. Не может. (С глухой мужицкой лаской.) Спи ты, касатка. Спи ты, яблонька моя полевая. Спи…

Таланов. Вот тебе лекарство, Федор. Оно на человечьей крови замешано.

Федор (почти спокойно) . Кто же это?

Таланов. Ты видал ее у нас. Смешную Аниску помнишь?.. она. Ей пятнадцать. Их было много, рыжих, беспощадных. Твоя мать нашла ее уже на дровах, в сарае. Всю в занозах.

Демидьевна. Была смешная, да и ни смешиночки в ей не осталося.

Аниска (высвободив голову и каким-то дрожким, пылающим голосом) . Ска-азку давай… баушка. Где ты там, где?

Демидьевна. Тут я, тут, яблонька. (Напевно и меланхолично.) И вот, махонька моя, лишь успел он вымолвить свое прошение, глянь — идут к нему полем четыре великих мастера. За руки держутся, голова в облаках. Один в сером, другой в полосатом пальте, в белом третéй, а четвертый в черном. Ветер, дождь, мороз-воевода…

Аниска (с проблеском сознанья) . А в черном-то кто же, баушка?

Демидьевна. А в черном пальте — солнышко. В черном-то, чтоб ему ненароком не спалить чего. Оно куда и полюбовно глянет, а там огонь бурлит.

Анисказаулыбалась, довольная, поднялась на локте. Демидьевнаоткидывает со лба ее волосы.

И пошла меж их дружная работа. Ветер пыхтит — дорожки подметает, дожжик рощу моет, а солнышко радугу над воротами ме-елким гвоздичком приколачивает…

Федор (грубовато, тронув Демидьевну за плечо) . А ну, пусти меня посидеть близ нее, нянька.

Демидьевнасмотрит на Таланова, тот разрешительно кивает.

Таланов (вполголоса) . Приподними ее немножко.

Демидьевна. Подымайся, звездочка. Ты его не бойсь. Это сынок хозяйский, Федор Иваныч. Он тебе пряничек преподнесет.

Безотрывно, опершись локтем в колено, Федорсмотрит в горящие глаза Аниски.

Федор. Есть у ней кто-нибудь из родни-то?

Демидьевна. Были. Были у ей и браты, соколиной рати. Один-то убит, в десантной частѝ. А другой и пононче бессонно бьется. Танкист он подмосковный. Одна я у ей тута. А и самоё — утресь завязало в узелок, и развязаться не могу…

Федор (в самые глаза) . Здравствуй, Аниска.

В лице Аниски родится ужас.

Аниска. Ой, беги, беги… они тебя за шею повесят, беги-и!

Она бессильно отваливается к стене. Федорподнимается, разминаясь.

Федор. Хватит мне, пожалуй. Уж больно жжет…

Демидьевна (Таланову) . Спиночку-то ейную не показать ему? Спиночка-то всея сургучом закапана. (Решительно Аниске.) Сыми, давай, рубашечку-то, чернавушка. Пускай Федор Иванович посмотрит. Он из путешествия воротился, еще не знает…

И вот начала было приподымать розовую, с прошивками, Ольгину сорочку, но Таланов остановил ее, а Федор уже отошел.

Таланов (поверх уже задернутой занавески) . Лекарство пора, Демидьевна… Вот и всё, Федор. Ну, спать нам тебя положить негде, а уж ночь во дворе…

Федор (смотря на свой портрет) . Слушай… у тебя здесь никого нет?

Таланов. За дверью — Фаюнин, а здесь — нет. А что?

Федор. Поцелуй меня, отец. В лоб. Вперед и за все разом поцелуй… Можешь?

Талановкриво усмехнулся на непонятную просьбу сына. Вернулась на цыпочках Ольга . И вдруг оказывается, сами того не замечая, все смотрят на один и тот же предмет: тазик с ярко-красными бинтами после перевязки. Ольгаделает прерывистое движение убрать таз, и это выдает тайну. Сдержанное лукавство проступает в лице Федора . Зайдя сбоку, он сильным и неожиданным движением сдвигает ширму гармоникой. Там стоит Колесников .

Э, да у вас тут совсем лазарет. Комплект!.. Ну, как, приятно стоять за ширмой?

Ольга. Понимаешь, он случайно вывихнул руку, и вот…

Федор (насмешливо) . Не вижу смысла скрывать… что к врачу на прием зашел такой знаменитый человек. (В лицо.) А за вас большой приз назначили, гражданин Колесников.

Колесников. Мне это известно, гражданин Таланов.

Федор. И все-таки за тебя — мало. Я бы вдесятеро дал. (Тихо и не без вызова.) Вникни, старик, в мои душевные переливы. Я такого в жизни моей хлебнул, что мне ничего теперь не боязно. Сейчас я пойду из этого дома вон… пока не выгнали. Никаких поручений мне не дашь?.. могу что-нибудь твоим передать, а?

Колесников. Да видишь ли… нечего мне передавать, пожалуй. Да и некому.

Федор. Та-ак, понятно… Как говорится в романах — «и злодей удалился, низко опустив голову». Зря забрел, наследил только. (Наклонясь к ногам.) Вы чего тут наделали в благородном семействе?.. Пошли вон!

По его уходе все тревожно переглядываются: какую именно решимость уносит он под этим шутовством. Ольгарванулась брату вдогонку.

Ольга. Большие деньги можешь заработать одним ударом… на выпивку!

Федоробернулся на эту пощечину. Высоко приподняв бровь, он обводит всех почти смеющимися глазами. Так он пятится в дверь, Анна Николаевна бросается следом. Хлопнула дверь, что-то упало и разбилось на кухне, и — молчание.

Шут гороховый… (Плача и кусая пальцы) На выпивку сорвать отправился, шут гороховый…

Таланов. Это ты зря сделала, Ольга. Теперь, я боюсь, вам придется быстро уходить отсюда, Андрей Петрович.

Колесниковдвигается к выходу. На пороге его останавливает вернувшаяся Анна Николаевна .

Выпусти Андрея Петровича.

Анна Николаевна (шепотом) . Нельзя. Во дворе какой-то человек стоит. В шляпенке. Мычит и весь дрожит при этом.

Таланов. Может, больной ко мне?

Анна Николаевна. Какие же теперь больные! Не думаю.

Ольга. Как же Федор-то ушел в таком случае?

Анна Николаевна. Значит, не Федор ему нужен.

Двустворчатая дверь торжественно открывается. В одной жилетке, с приятностью в лице, в упоении от достигнутого могущества, входит Фаюнин . Сзади, с подносом, на котором позванивают налитые бокалы, семенит Кокорышкин . Шустренькая мелодия сопровождает это парадное шествие.

Фаюнин. Виноват. Хотел начерно новосельишко справить… Да у вас гости, оказывается?

Выхода нет. Точно в воду бросаясь, Анна Николаевна делает шаг вперед.