Александр Амфитеатров - Волны

Маргарита Николаевна. Что вы хотите сказать? Что, уступивъ вашей любви, я погибла, и ко мнѣ можно прибивать какія угодно вывѣски?

Лештуковъ. Пожалуйста, перестаньте нервничать. Вы отлично знаете, что ничего подобнаго я сказать не хотѣлъ. Каждый, кто попробуетъ оскорбить васъ, встрѣтитъ отъ меня хорошій отпоръ. Зачѣмъ эти выходки?

Маргарита Николаевна. Я не могла предвидѣть, что вы поставите меня такъ, что я потеряла въ глазахъ общества всякое уваженіе. Вы думаете, я не вижу, какъ на меня здѣсь смотрятъ?

Лештуковъ. Никто на васъ не смотритъ дурно и ничьего уваженія вы не теряли. Послушайте, Маргарита. Я люблю васъ сильно. Вы единственная женщина, съ которою я хотѣлъ бы связать свою жизнь. Я человѣкъ по пятому десятку лѣтъ, бросилъ все: свою семью, своихъ друзей, свою родину, свое любимое дѣло и мечусь за вами по Европѣ, какъ вѣчный жидъ. Не идіотъ же я и не сатиръ козлоногій, чтобы продѣлывать безумства – ради того лишь… ну, словомъ, ради интрижки съ пикантной женщиной. Женщинъ для интрижекъ всегда и вездѣ больше, чѣмъ надо.

Маргарита Николаевна. Я, кажется, въ ихъ число не напрашивалась. Если бъ я была женщиной, способною на интрижку, то, я думаю, не заставила бы васъ продѣлывать всѣ эти «безумства», какъ вы выражаетесь, не особенно любезно, замѣтьте. Вы серьезно чувствовали, я серьезно на ваши чувства смотрѣла.

Лештуковъ. И, въ результатѣ, все-таки предлагаете мнѣ интрижку.

Маргарита Николаевна. Это несносно, наконецъ.

Лештуковъ. Какъ же иначе-то? Посудите сами. Я предлагаю вамъ открытую свободную любовь, я готовъ защищать честь своего чувства передъ цѣлымъ свѣтомъ. Я горжусь тѣмъ, что люблю васъ. А вы мою гордость считаете позоромъ своимъ. Говорите: нѣтъ, спрячемся какъ можно глубже, въ потемки, и чтобы никто, никто не смѣлъ подумать, будто я снизошла до любви къ вамъ. Именно это охотники въ чужихъ поляхъ и называютъ интрижкою на благородныхъ основаніяхъ. Есть скверная пріятность добиваться подобныхъ отношеній отъ женщины, когда ее презираешь, но развѣ они мыслимы, если женщину боготворишь? Въ потемкахъ женщина – самка. Самокъ я могъ бы найти и лучше васъ, и красивѣе. А въ васъ я искалъ жену.

Маргарита Николаевна. Въ замужней-то женщинѣ? Ха-ха-ха! Да это сцена изъ «Ревизора» на трагическій манеръ.

Лештуковъ( выпрямился, лицо его строго). Да. Въ замужней женщинѣ, которая всѣмъ своимъ поведеніемъ, каждымъ словомъ, каждымъ поступкомъ давала мнѣ понять, что ея бракъ огромное недоразумѣніе и несчастіе ея жизни. Въ замужней женщинъ, которая заставила меня думать, что она еще не знала истинной любви, и что я первый зажегъ въ ней искру страсти. Въ замужней женщинѣ, которая такъ искренно и хорошо говорила о своемъ семейномъ долгѣ, о своемъ уваженіи къ нелюбимому мужу, что именно объ интрижкѣ-то не смѣлъ я подумать. Я васъ слишкомъ уважалъ, чтобы считать способною на лавировку между мужемъ и любовникомъ. Преслѣдовалъ ли я васъ своими притязаніями, прежде чѣмъ вы сами не сказали мнѣ: «я твоя»? А вѣдь мы съ вами проводили цѣлые дни долгіе вечера.

Маргарита Николаевна. Ахъ, оставьте вы эту беллетристику, ваши психологическія тонкости. Попросту вы хотите сказать, что ждали, пока я сама брошусь вамъ на шею. Что же? Можете торжествовать; дождались. Только вы хвалитесь своимъ рыцарствомъ, А это ужъ болѣе, чѣмъ не по-рыцарски напоминать женщинъ ея прошлую глупость.

Лештуковъ. Я только хотѣлъ сказать, что никогда не возникло бы между нами отношеній, допускающихъ подобныя сцены, если бы я не ошибся: не повѣрилъ вамъ, что вы именно такъ же хорошо любите меня, какъ я васъ.

Молчаніе. Маргарита Николаевна, кутаясь въ платокъ, всматривается въ Лештукова съ кокетливымъ любопытствомъ. Ей и жутко, и пріятно, что ее такъ любятъ.

Маргарита Николаевна. Ты иногда какой-то страшный бываешь… о, тебя бояться можно.

Лештуковъ молчитъ.

Маргарита Николаевна. Ты, пожалуй, убить способенъ?

Лештуковъ. Тебя?

Маргарита Николаевна. Пойми же ты. Я вѣдь не спорю: ты правъ. Но, если я не могу? Я не знаю, что такое воспитаніе ли мое, натура ли заячья, но я всякихъ рѣзкихъ рѣшеній боюсь, А ужъ въ семейныхъ вопросахъ, не говори. Я дрожу, я теряюсь, я дурой дѣлаюсь.

Лештуковъ. Ты сама начала этотъ разговоръ по поводу Ларцева.

Маргарита Николаевна. Что же дѣлать? Я не выношу фальшивыхъ положеній…

Лештуковъ. Я тоже до нихъ не охотникъ. Разъ попали въ фальшивое положеніе, надо изъ него выйти.

Маргарита Николаевна. Опять начинаешь сказку про бѣлаго бычка! Оставь свои теоріи, гляди на дѣло, какъ оно есть. Чего ты хочешь? Гражданскаго брака? Чтобы я сошлась съ тобою, какъ говорится, mАritАlement? Я прямо тебѣ говорю, что это невозможно, мнѣ будетъ вѣчно казаться, будто весь свѣтъ показываетъ на меня пальцами. Я мнительна, и выросла въ такихъ понятіяхъ, что это для женщины самый большой позоръ. И, такъ какъ ты будешь причиною моего позора, я тебя возненавижу, едва мы сойдемся. Я терпѣть не могу страдать и ненавижу все, что меня страдать заставляетъ.

Лештуковъ. Есть возможность развода.

Маргарита Николаевна. Развода мужъ мнѣ никогда не дастъ. Онъ самолюбивый и… не злись на меня за эти слова… я никогда не рѣшусь ему сказать, чтобы онъ далъ мнѣ свободу любить другого человѣка. Я его боюсь… боюсь больше, чѣмъ даже тебя. Если ты меня убьешь, то ты останешься преступникомъ, А я умру жертвою, и память моя чиста. Но y мужа право. Онъ можетъ уничтожить меня, какъ собственность, какъ испорченную вещь. Онъ убьетъ и будетъ правъ, А я, и мертвая, останусь виновата. А онъ y меня рѣшительно на все способенъ. Онъ вѣжливый, сдержанный, но весь изъ правилъ сотканъ, всю жизнь разбилъ на клѣточки, какъ въ лото. Выбросить ему судьба номеръ на такую клѣточку, что, по правилу, надо убить – онъ и убьетъ.

Минута тяжелаго молчанія. Лештуковъ злобно барабанитъ пальцами по колоннѣ. Потомъ, вздохнувъ глубоко, съ усиліемъ.

Лештуковъ. Тогда… надо разорвать.

Медленными шагами, пошелъ по комнатѣ.

Маргарита Николаевна( откинула голову на спинку качалки, прямо въ лунный столбъ). Можетъ быть…

Потянулась и закинула руки на голову, жестомъ, полнымъ чувственной нѣги.

Только не сейчасъ.

Лештуковъ угрюмо ходитъ. Она поймала его за руку и привлекла къ себѣ.

Маргарита Николаевна. Только не сейчасъ.

Заставляетъ его опуститься на колѣни и кладетъ руки на его плечи.

Сейчасъ я слишкомъ тебя люблю и хочу, чтобы ты меня тоже любилъ… безъ ума, безъ памяти… какъ только такіе сумасшедшіе могутъ любить…