Сергей Кречетов - Четыре туберозы

Волей сдвинуты границы,
Тайна добыта.
Чуть блестят, полуоткрыты,
Медные врата.

Шаг уверен. Взор спокоен.
Мне ли ждать у врат?
Кто свершил свой путь, как воин,
Не пойдёт назад.

Так прими, о край печали,
Странника приход.
Тусклы — светы. Блёклы — дали.
Бледен небосвод…

Шаг ещё… Я знаю, где ты,
Сладостный ночлег.
Далеко простёрся Леты
Заповедный брег.

Помню я, под говор елей,
В детстве снился мне
Бледный пурпур асфоделей
В грустной тишине.

Сбылась сказка старых былей,
Сбылся давний сон.
Тихим блеском нежных крылий
Воздух напоён.

Тёмный лес молчанью внемлет,
Тайну затая.
Меж полей беззвучно дремлет
Сонная струя.

Там паду с победным смехом
На поблёкший мох,
И провеет тихим эхом
Мой последний вздох.

Крепка железная решётка
В моём окованном окне,
И прутьев сеть чернеет чётко
В узорах лунных на стене.

Стою печальный и суровый,
Замкнут навек средь тяжких плит,
Но некий трепет жизни новой
Везде таинственно разлит.

Там, за окном, цветут сирени,
И дышит сонная трава,
И ветер, влажный и весенний,
Едва колышет дерева.

Но, чу! Шаги! Звучат ступени,
И, слабо своды озаря,
В углах колеблет ночи тени
Мгновенный отблеск фонаря.

А, это ты, мой враг надменный,
Мой ненавистный властелин.
Нас было двое во вселенной,
И вот — я пал, и ты — один.

Что вижу? Руки простираешь?
Во прах склонился головой?
Ты разделить мне предлагаешь
Венец и скипетр мировой.

Но мне презрен твой дар случайный.
Не надо царского меча.
Кто ведал счастье Высшей Тайны,
Не будет братом палача.

И в дни томительной тревоги,
Когда немолчен зов минут,
В твои продажные чертоги
Мои мечты не притекут.

Ушёл… И дверь гремит в затворах,
И я один меж прежних дум.
Стихает в дальних коридорах
Шагов чуть слышных смутный шум.

А за окном цветут сирени,
И дышит сонная трава,
И ветер, влажный и весенний,
Едва колышет дерева.

Мертвы и холодны равнины морские,
И небо завешено бледным туманом,
И ночи, и дни вековая стихия
Стремит корабли к заколдованным странам.

Раскинут широко простор изумрудный.
Шумит за кормой жемчуговая пена,
И веяньем влажным нас ветер попутный
Уносит всё дальше от старого плена.

Не страшны нам бури и отдых неведом.
Нам любо лететь над бездонной пустыней.
Чертят корабли неизведанным следом
Свободные шири безбрежности синей.

Отважным награда — руно золотое.
Над теми, кто ищет, не властна измена.
Неси нас к победе, о море святое!
Шуми за кормой, жемчуговая пена!

Ночь тиха. Глядят на землю
Звёзды ясной чередой.
Я пустыне молча внемлю…
Шелест трав и шум лесной…

Лунный луч струисто блещет
Чёткой сталью копия.
Под копытом тихо плещет
Говорливая струя.

И внезапною тоскою
Дух тревожный омрачён.
Что таится за тобою,
Молчаливый Рубикон?

Или стан мой плащ пурпурный,
Царский пурпур обоймёт,
Или холм с недавней урной
Мирт печальный обовьёт.

Слышу вздохи. Слышу стоны,
Зовы вещие могил.
И над брегом Рубикона
Веют крылья тайных сил.

Поздно! Поздно! Жребий — кинут.
Рок гудит над головой.
И вскипел поток, раздвинут
Коней грудью боевой.

Есть остров на море далёком,
Покоем забвенья объят.
Там виден во сне одиноком
Могил беломраморных ряд.

Там люди и звери безмолвны,
Не стонет там ветер ночной.
Катя полумёртвые волны,
Молчит и не бьётся прибой.

И звонкими песнями птицы
Не будят зелёных полей,
И, молча, теней вереницы
Уходят в безмерность аллей.

И тот, кто на остров прибудет
И ступит на берег немой,
Себя навсегда позабудет
И внидет в последний покой.

И станет, без дум и без горя,
Влеком неизбежным концом,
У берега сонного моря
Сидеть с неподвижным лицом.

Есть остров на море далёком,
Покоем забвенья объят.
Там виден во сне одиноком
Могил беломраморных ряд.

Пьяной дрёмою степной
Веет в воздухе ночном.
Сонный тополь под луной
Весь струится серебром.

Погоди, мой милый друг!
Дышит влажная листва.
Обведён волшебный круг,
Мерно падают слова.

Мчусь я вихрем в вышине.
Не спасёт твой тихий дом!
Свищет ветер в уши мне,
Рассекаемый плащом.

Вот достиг, влетел, прильнул.
Пляшет в сердце алый хмель.
Хрип молчанье всколыхнул,
Смята мирная постель.

Смерти дрожь в людских чертах
Я читать давно привык.
Кровь и пена на губах,
Синий высунут язык…

Вот застыл. В зрачках — испуг.
Будет там он навсегда.
Спи спокойно, милый друг!
Спи до страшного суда.

Ярко рдеют угли кровью,
Сумрак льётся из окон,
К золотому изголовью
Меч заветный прислонён.

И над ложем наклонённый,
Сон могучего храня,
Тихо веет стяг червлёный
В красных отблесках огня.

И герой в тревожной дрёме
Разметался тяжело,
И нахмурилось в истоме
Богатырское чело.

Тёмный сон зловеще дышит
Над победной головой,
Грёзы чёрные колышет
Тканью сумрачно-живой.

Видит… Рьяно мчатся кони
С диким ржаньем вдоль полей,
Тяжкий меч звенит о брони,
Бранный клич гремит грозней…

Видит… Мёртвая равнина…
Кто там спит, копьём сражён?..
Взор застывший исполина
Прямо в небо устремлён.

В чьём окне не гаснут свечи?..
Плачет бледная краса,
И на мраморные плечи
Пала чёрная коса.

Тихо рдеют угли кровью.
Рвётся сумрак из окон.
К золотому изголовью
Меч заветный прислонён.

Немая тень легла на землю,
В тумане город потонул,
В дремоте тяжкой смутно внемлю
Далёкой жизни чуждый гул.

Но только ночь на тверди синей
Свой звёздный свиток развернёт,
Ночной торжественной пустыней
Свершаю медленный полёт.