Антон Чехов - Пьесы

Соня.Что – мачеха?

Астров.В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли. Она прекрасна, спора нет [60], но… ведь она только ест, спит, гуляет, чарует всех нас своею красотой – и больше ничего. У нее нет никаких обязанностей, на нее работают другие… Ведь так? А праздная жизнь не может быть чистою.

Пауза .

Впрочем, быть может, я отношусь слишком строго. Я неудовлетворен жизнью, как ваш дядя Ваня, и оба мы становимся брюзгами.

Соня.А вы недовольны жизнью?

Астров.Вообще жизнь люблю, но нашу жизнь, уездную, русскую, обывательскую, терпеть не могу и презираю ее всеми силами моей души. А что касается моей собственной, личной жизни, то, ей-богу, в ней нет решительно ничего хорошего. Знаете, когда идешь темною ночью по лесу и если в это время вдали светит огонек, то не замечаешь ни утомления, ни потемок, ни колючих веток, которые бьют тебя по лицу… Я работаю, – вам это известно, – как никто в уезде, судьба бьет меня не переставая, порой страдаю я невыносимо, но у меня вдали нет огонька. Я для себя уже ничего не жду, не люблю людей… Давно уже никого не люблю.

Соня.Никого?

Астров.Никого. Некоторую нежность я чувствую только к вашей няньке – по старой памяти. Мужики однообразны очень, неразвиты, грязно живут, а с интеллигенцией трудно ладить. Она утомляет. Все они, наши добрые знакомые, мелко мыслят, мелко чувствуют и не видят дальше своего носа – просто-напросто глупы. А те, которые поумнее и покрупнее, истеричны, заедены анализом, рефлексом… Эти ноют, ненавистничают, болезненно клевещут, подходят к человеку боком, смотрят на него искоса и решают: «О, это психопат!» или: «Это фразер!» А когда не знают, какой ярлык прилепить к моему лбу, то говорят: «Это странный человек, странный!» Я люблю лес – это странно; я не ем мясо – это тоже странно. Непосредственного, чистого, свободного отношения к природе и к людям уже нет… Нет и нет! ( Хочет выпить. )

Соня ( мешает ему ). Нет, прошу вас, умоляю, не пейте больше.

Астров.Отчего?

Соня.Это так не идет к вам! Вы изящны, у вас такой нежный голос… Даже больше, вы, как никто из всех, кого я знаю, – вы прекрасны. Зачем же вы хотите походить на обыкновенных людей, которые пьют и играют в карты? О, не делайте этого, умоляю вас! Вы говорите всегда, что люди не творят, а только разрушают то, что им дано свыше. Зачем же, зачем вы разрушаете самого себя? Не надо, не надо, умоляю, заклинаю вас.

Астров ( протягивает ей руку ). Не буду больше пить.

Соня.Дайте мне слово.

Астров.Честное слово.

Соня ( крепко пожимает руку ). Благодарю!

Астров.Баста! Я отрезвел. Видите, я уже совсем трезв и таким останусь до конца дней моих. ( Смотрит на часы .) Итак, будем продолжать. Я говорю: мое время уже ушло, поздно мне… Постарел, заработался, испошлился, притупились все чувства, и, кажется, я уже не мог бы привязаться к человеку. Я никого не люблю и… уже не полюблю. Что меня еще захватывает, так это красота. Неравнодушен я к ней. Мне кажется, что если бы вот Елена Андреевна захотела, то могла бы вскружить мне голову в один день… Но ведь это не любовь, не привязанность… ( Закрывает рукой глаза и вздрагивает. )

Соня.Что с вами?

Астров.Так… В Великом посту у меня больной умер под хлороформом.

Соня.Об этом пора забыть.

Пауза .

Скажите мне, Михаил Львович… Если бы у меня была подруга или младшая сестра и если бы вы узнали, что она… ну, положим, любит вас, то как бы вы отнеслись к этому?

Астров ( пожав плечами) . Не знаю. Должно быть, никак. Я дал бы ей понять, что полюбить ее не могу… да и не тем моя голова занята. Как-никак, а если ехать, то уже пора. Прощайте, голубушка, а то мы так до утра не кончим. ( Пожимает руку. ) Я пройду через гостиную, если позволите, а то боюсь, как бы ваш дядя меня не задержал. ( Уходит. )

Соня ( одна) . Он ничего не сказал мне… Душа и сердце его все еще скрыты от меня, но отчего же я чувствую себя такою счастливою? ( Смеется от счастья. ) Я ему сказала: вы изящны, благородны, у вас такой нежный голос… Разве это вышло некстати? Голос его дрожит, ласкает… вот я чувствую его в воздухе. А когда я сказала ему про младшую сестру, он не понял… ( Ломая руки. ) О, как это ужасно, что я некрасива! Как ужасно! А я знаю, что я некрасива, знаю, знаю… В прошлое воскресенье, когда выходили из церкви, я слышала, как говорили про меня, и одна женщина сказала: «Она добрая, великодушная, но жаль, что она так некрасива…» Некрасива…

Входит Елена Андреевна .

Елена Андреевна( открывает окна) . Прошла гроза. Какой хороший воздух!

Пауза .

Где доктор?

Соня.Ушел.

Пауза .

Елена Андреевна. Софи!

Соня.Что?

Елена Андреевна. До каких пор вы будете дуться на меня? Друг другу мы не сделали никакого зла. Зачем же нам быть врагами? Полноте…

Соня.Я сама хотела… ( Обнимает ее. ) Довольно сердиться.

Елена Андреевна. И отлично.

Обе взволнованны .

Соня.Папа лег?

Елена Андреевна. Нет, сидит в гостиной… Не говорим мы друг с другом по целым неделям, и Бог знает из-за чего… ( Увидев, что буфет открыт .) Что это?

Соня.Михаил Львович ужинал.

Елена Андреевна. И вино есть… Давайте выпьем брудершафт.

Соня.Давайте.

Елена Андреевна. Из одной рюмочки… ( Наливает .) Этак лучше. Ну, значит – ты?

Соня.Ты.

Пьют и целуются .

Я давно уже хотела мириться, да все как-то совестно было… ( Плачет .)

Елена Андреевна. Что же ты плачешь?

Соня.Ничего, это я так.

Елена Андреевна. Ну, будет, будет… ( Плачет. ) Чудачка, и я заплакала…

Пауза .

Ты на меня сердита за то, что я будто вышла за твоего отца по расчету… Если веришь клятвам, то клянусь тебе, – я выходила за него по любви. Я увлеклась им как ученым и известным человеком. Любовь была ненастоящая, искусственная, но ведь мне казалось тогда, что она настоящая. Я не виновата. А ты с самой нашей свадьбы не переставала казнить меня своими умными подозрительными глазами.

Соня.Ну, мир, мир! Забудем.

Елена Андреевна. Не надо смотреть так – тебе это не идет. Надо всем верить, иначе жить нельзя.

Пауза .

Соня.Скажи мне по совести, как друг… Ты счастлива?

Елена Андреевна. Нет.

Соня.Я это знала. Еще один вопрос. Скажи откровенно, – ты хотела бы, чтобы у тебя был молодой муж?

Елена Андреевна. Какая ты еще девочка. Конечно, хотела бы. ( Смеется. ) Ну, спроси еще что-нибудь, спроси…