Алекс Тарн - Копай, Ами, копай…

Человек-с-лопатой:А ваши занятия начинаются…

Ами: В полдень по понедельникам… Она не придет! Конечно, она не придет…

Человек-с-лопатой:Да ладно тебе, пять минут — не опоздание. И вообще, полдень понятие растяжимое. Час дня — тоже полдень. Строго говоря, и два, и полтретьего…

Ами: Она не придет. Ну почему я такой дурак? Зачем было распускать руки, зачем? (смотрит на часы) Шесть минут первого!

Человек-с-лопатой (в зал) : Ох, как с ним скучно… Теперь так и будет минуты считать… Вот у Эстер я немало повеселился.

На авансцене появляется Эстер — медлительная и задумчивая.

Человек-с-лопатой:Весь вчерашний вечер плюс сегодняшнее утро. Знали бы вы, сколько времени она провела перед зеркалом, примеряя разные платья, брюки и блузки и как минимум двадцать раз приходя к окончательному решению…

Эстер: …чтобы тут же его отвергнуть! Просто нечего надеть. Нечего надеть!

Человек-с-лопатой:Это при полном‑то шкафе…

Эстер: А прическа! Совершенно дурацкая прическа!

Человек-с-лопатой:Вы не поверите, но с утра она полтора часа провозилась с феном, прилаживая волосы то так, то эдак.

Эстер: И ничего не получалось! Ничего!

Человек-с-лопатой:Пока насмешница Шош не сказала, что Ами примет ее в любой прическе и в любой одежде, а если без всего этого, так и вовсе на ура.

Эстер: Это было уже слишком даже для Шош! Подруга называется! Вместо того, чтобы посоветовать…

Человек-с-лопатой:Поэтому пришлось вспылить, и накричать на подругу, и где‑то в середине гневной тирады понять…

Эстер: …что кричала‑то я не на Шош, а на саму себя. На свою растерянность, на свою глупость, на свое неумение справиться… справиться… справиться…

Человек-с-лопатой:С чем? В этом‑то всё и дело: она даже не слишком понимала, с чем и какого черта нужно справляться…

Эстер: Чепуха! Всё я понимала, зачем врать‑то? Понимала, что ничего хорошего из этого сумасшествия получиться не может, а потому хватит порхать, хватит! Встань уже на твердую землю, дура! Встань обеими ногами. Благо, есть чем встать…

Человек-с-лопатой:В итоге, расплакавшись и от этого еще больше рассердившись, она твердо решила никуда не ходить, сунула под кран голову с уже готовой завивкой, переоделась в обычные свои джинсы и футболку и упала на диван с книгой, которую читала примерно три четверти часа, не сходя с одного и того же абзаца и даже, возможно, предложения.

Эстер: Потом, когда радио пропикало полдень…

Человек-с-лопатой:Когда радио пропикало полдень, Эстер попробовала еще раз мысленно повторить весь список правильных резонов, по которым не следует никуда идти.

Эстер: Там было примерно десять пунктов, и я как раз пыталась припомнить самый первый, когда пришла Шош и всё испортила.

Человек-с-лопатой:Испортила?

Эстер: Ну да! Она сказала: «Давно бы так!» Ха! «Давно бы так!» Она сказала: «Дураку ясно, что ничего хорошего из этого сумасшествия получиться не может»!

Человек-с-лопатой:В ответ на это совершенно справедливое замечание Эстер отложила книжку, встала с дивана, посетовала на свою склонность к опозданиям и напомнила подруге, что вернется часа через полтора, как всегда после урока.

Эстер: Привет!

Человек-с-лопатой:На коротком пути до дома Ами Бергера она старалась не думать вообще…

Эстер: …чтобы не позориться перед Шош внезапным возвращением: решила так решила, точка!

Человек-с-лопатой:Но дурацкие, плохие мысли все равно катались в голове, стукаясь друг о дружку, звонкие, как биллиардные шары, и это выглядело так нелепо, так глупо, так неудобно… Полностью они пропали лишь потом, когда завыла сирена и Эстер, взбежав по лестнице, увидела его перед окном на фоне дымного ракетного шлейфа…

Воет сирена. Ами смотрит в окно. Эстер останавливается в дверях.

Эстер: Его стриженую голову и тяжелые плечи, и губы, отсчитывающие секунды полета, и то, как смешно он вывернул шею, отслеживая траекторию, и руки с длинными сильными пальцами…

Человек-с-лопатой:…с теми самыми пальцами, которые она до сих пор словно чувствовала на своем затылке…

Эстер (обращаясь к Ами) : Почему ты не спускаешься в подвал?

Звук близкого взрыва.

Ами: По — моему, это где‑то на восточной окраине…

Эстер: Откуда ты так знаешь?

Ами: По траектории сужу: прямо над крышей пролетело.

Эстер (насмешливо) : Похвальная чувствительность, господин Бергер. Жаль, что в статистике вы не проявляете столь же выдающихся способностей… Открывайте тетрадку! (присаживается к столу)

Человек-с-лопатой:На самом деле Ами знал статистику едва ли не лучше всех на курсе. Именно поэтому он и выбрал этот предмет для занятий с Эстер — чтобы легче было управлять процессом псевдообучения. Вот уже два месяца он успешно лавировал между проявлениями прискорбной тупости и скромными, но устойчивыми успехами. Главная сложность заключалась в том, чтобы не сорваться и не выдать себя. Объясняя материал, Эстер увлекалась и можно было, ничем не рискуя, пялиться на нее во все глаза, дивясь прихотливой милости природы, создавшей этот подбородок, эту шею, эти губы, волосы и глаза. Ах, статистика, самая увлекательная из всех придуманных человечеством наук!

Эстер: Так. На чем мы остановились? Ты построил график?

Ами: Конечно, госпожа учительница. Полдня потел…

Эстер: Что ж, прекрасно. Ты делаешь успехи.

Ами: Еще бы, с твоей‑то помощью!

Эстер: Не подлизывайся.

Человек-с-лопатой:На самом деле график содержал искусно встроенную ошибку — не слишком грубую, но в то же время требующую подробного разбора. То, что Эстер не обратила на это внимания, несколько обескуражило Ами: похоже, сегодня учительница была рассеянна намного больше обычного.

Эстер: Давай, пройдем следующую главу.

Эстер и Ами склоняются над тетрадью.

Человек-с-лопатой:Самым трудным для обоих было избежать соприкосновений, так, словно между ними стена. Но в том‑то и дело, что никакой стены не было, а потому и упереться в нее не представлялось возможным. Таким образом, проклятый локоть будто висел в воздухе, хотя и лежал на столе, и вся эта чушь вместе порождала неожиданное и неприятное напряжение в плече, вплоть до онемения.

Эстер принимается крутить плечом, затем то же движение повторяет Ами.

Человек-с-лопатой:Увы, неловкость не исчезала даже после этой вымученной разминки. Ведь существо проблемы заключалось отнюдь не в несчастных локтях, выставленных навстречу друг другу, как принюхивающиеся собачьи носы.