Алекс Тарн - Копай, Ами, копай…

Таиландец: Я не Чук, я Гек. Закончили, хозяин.

Хилик (утирая пот) : Ну и чудно… Погоди — погоди… это что это там? Уж не полосята ли ползут?

Секунду — другую вглядывается в темноту, затем вытаскивает со дня телеги старый карабин времен Второй мировой войны и бросается в кукурузу.

Хилик: Стой! Стой, гад! Все равно догоню! Стой, тварь полосячья! (тащит из темноты перепуганного Меира Горовица) Шпионишь, да? Сколько вас тут еще? Говори! (передергивает затвор карабина) .

Меир (в панике) : Не убивайте меня, я пацифист! Пацифист!

Хилик: Пацифист?! А ну, вставай, сволочь полосатая! Все вы, мать вашу, пацифисты, когда вас за жабры возьмешь. Говори быстро: сколько вас тут, полосят нерезанных? Давай‑ка к свету…

Меир (узнав Хилика) : Хилик! Хилик Кофман! Слава Богу, а я уже испугался… Ты что, не узнаешь? Это ведь я, Меир Горовиц. Который во — всем — мире…

Хилик: И впрямь Меир… А я‑то думал, полосёнок какой залетный. Ты чего тут делаешь в темноте?

Меир: Гуляю…

Хилик: Гуляешь? А зачем тогда в кукурузе прячешься? (заговорщицки) Ты чего тут — не один? А? Неужто Давида Хена уговорил? А?

Меир: Да я… да вы… Да я бы и не прятался. Вы же сами тут в темноте… и фонарь вон пониже поставили, чтобы издали никто не увидел. Вот я и испугался. Разве свои станут так по ночам ездить? Зачем?

Хилик (смущенно) : Зачем, зачем… все тебе объясни. Надо — вот зачем. Разве городской землепашца поймет? (прячет карабин в телеге) Дуй‑ка ты домой, Меирке, вот что.

Из Матарота взвывает сирена. Хилик яростно грозит кулаком в сторону Полосы.

Хилик: Гады! (таиландцам) Эй, ребята! Что вы там расселись? Слышите — сирена… А ну — вниз, носами в пыль! Меир, и ты тоже. Ложись!

Звучит близкий взрыв.

Хилик: Это мины! Лежать! Сейчас еще прилетит!

Новый взрыв, за ним другой. В поле начинается пожар.

Хилик: Горит! Быстро! Тушить! Всем тушить! Чук!

Таиландец: Я Гек…

Хилик (в ярости) : Гек твою мать! Быстро! Лопату в руки и туши! (Меиру) И ты тоже, давай! Помогай, пацифист хренов! Песком забрасывай, песком! Тут его много!

Вчетвером орудуют лопатами, справляясь с очагами пожара. Закончив, устало садятся на землю возле пустой телеги. Со стороны Матарота слышатся сирены на машинах спецов, появляются огни мигалок. Затем входят две фигуры в комбинезонах и противогазах. Их голоса звучат сквозь внешние динамики, что придает им механическую интонацию. 1–ый спец командует, второй записывает в планшет.

1–ый спец (осмотревшись) : Так. Мины стандартные, стодвадцатимиллиметровые, местного производства, в количестве трех штук. Запиши. (Хилику) Сами потушили?

Хилик: Нет, премьер — министр помогал.

1–ый спец (помощнику) : Этого не записывай. (Хилику) Как справились‑то? Огнетушителей вроде не видно.

Хилик (раздраженно) : Как‑как… лопатами. Землей забросали.

1–ый спец (с сомнением) : Землей? Тут земля как камень.

Хилик (поднимаясь с земли) : Ты что, с Марса свалился? Сказано землей, значит землей. Скребли и бросали. Чего тут непонятно?

1–ый спец: Ну — ну. Пусть так и будет. Скребли и бросали. Записывай: мины разорвались в открытой местности, повреждений, ущерба и претензий от населения нет. (Хилику) Или есть?

Хилик (мрачно) : Нету претензий.

1–ый спец: Ну, на нет и компенсаций нет. Бывайте, труженики…

Спецы уходят.

Меир: Почему, Хилик? Столько кукурузы погорело, а ты от компенсации отказываешься. В честь чего это?

Хилик: Не твоего ума дело, пацифист. За помощь тебе спасибо, но теперь знаешь что? Иди‑ка ты своей дорогой, асфальтовой, а мы уж на своих грунтовках как‑нибудь обойдемся. Эй, Чук, Гек! Поехали!

Таиландец: Я не Гек, я…

Хилик: Чук, Чук… поехали.

Таиландцы впрягаются в телегу и везут ее к выходу со сцены. Хилик следует за ними.

Меир (кричит им вслед) : Я знаю почему! Вы не хотите, чтобы они увидели ваш песок. Чтоб не спрашивали, откуда он взялся! Так?

Хилик (резко останавливаясь) : Тпру — у! Стой! (подходит к Меиру вплотную) А ты непрост, пацифист. Надо было тебя раньше пристрелить, как полосёнка. Еще когда ты в кукурузе прятался. А теперь нельзя: видели нас вместе, сразу поймут…

Хилик ловко сбивает Меира с ног, переворачивает на живот, вяжет руки за спиной, затем связывает ноги и рывком поднимает в вертикальное положение.

Меир: Хилик, ты что… как это… зачем?..

Хилик: Открой рот. Скажи «а — а-а»…

Меир: Зачем?.. А — а-а…

Хилик засовывает ему в рот кляп и несет к телеге.

Хилик: Поехали, ребята. Чук, Гек…

Уходят.

Хилик, Меир, таиландцы Чук и Гек.

Подвал дома Хилика Кофмана. На стене — большой портрет Сталина, под ним обрывок выцветшего лозунга белыми буквами на красном полотнище: «Если враг не сдаё». Сбоку тяжелая занавеска. Связанный Меир лежит на топане. Сам Хилик сидит возле небольшого столика и чистит карабин.

Хилик: Хорошая машина, немецкая… если вовремя чистить, сто лет прослужит, до самого коммунизма. (кивает на портрет) Товарищ Сталин прислал, чуешь? Из Германии…

Меир: Мм — м-м… Мм — м-м!

Хилик: Ну, что тебе? (подходит к пленнику, вытаскивает у него изо рта кляп) . Чего надо?

Меир: Хилик! Ну Хилик! Ну отпусти меня! Хилик!

Хилик: Скажи «А-а-а!» (снова засовывает Меиру кляп и возвращается к карабину) Вот ведь заладил, честное слово: «Хилик да Хилик…». Я уже семьдесят шесть лет Хилик и что? И ничего. Имя как имя, ничего особенного. У нас в кибуце, знаешь, как имена давали? Секретарь брал газету, тыкал пальцем куда попадет, да и брал ближайшее имя. Ближайшее к пальцу. А потом так же фамилию. Вот и меня так назвали. Ткнули раз — вышло Йехиэль, Хилик. Ткнули второй — Кофман… Такая вот система. (усмехается) Иногда, правда, бывали промашки. Мою подружку, к примеру, звали Шахида Рабинович. Неплохо, а?

Меир (отчаянно дергаясь) : Мм — м-м… Мм — м-м!

Хилик: Ну, подружкой это я ее так назвал: у нас постоянные пары не одобрялись коллективом. В настоящей коммуне всё общее — и лицо, и одежда, и мысли. Так один русский писатель — коммунист говорил. И лицо, и одежда, и мысли… ну, а бабы — тем более. Согласен? Хотя ты‑то по другой части.

Меир: Мм — м-м… Мм — м-м!