Уильям Йейтс - Графиня Кэтлин

Куда ты, цапля, в этакую бурю?

Где госпожа графиня? Целый день
Она едва удерживала слезы –
И вдруг пропала. Где она?

Не здесь.
Она нашла себе других друзей –
Из преисподней. Не боишься, цапля?
Тут всюду бесы рыщут.

Боже правый!
Спаси ей душу!

Только что она
Ее весьма удачно обменяла,
Забыв и про меня, и про тебя.

Там бледная и гордая Оркилла,
Бесплотная, как тонкий пар рассветный,
Но с сердцем вожделеющим и жарким;
Вокруг нее – толпа прозрачных женщин,
Манящих демонов зазывным смехом;
За нею – греющийся грешной кровью
Рой призраков; их розовые ногти
Становятся ужасными когтями…

Они затягивают песню – слышишь? –
Есть музыка еще в устах бесплотных.

Спаси нас от нечистых,
Царь Всевышний –
А если нужно, чтоб душа погибла,
Возьми мою, а госпожу помилуй!

Что толку в этих глиняных горшках,
Когда фарфоровый сосуд расколот?

Под деревом, как раз на повороте,
Она вдруг побледнела и упала.
Мы понесли ее сюда, а ветер
Взметнулся разом, небо почернело,
Гром громыхнул, да как! – мы отродясь
Не видели таких ужасных молний!
Заприте крепче дверь.

Не дайте буре
Меня умчать с собой! Держите крепче…

Молчи!

Замолкни! Перестань! Молчи!

Сложите все мешки с деньгами в кучу.
Когда я отойду, возьми их, Уна,
И раздели, чтоб каждому досталось,
Сколь надобно.

А хватит ли детишкам,
Чтоб голод пережить?

О Матерь Божья
И ангелы – заступники святые!
Пусть все погибнут, но ее спаси!

Склоните лица, Уна и Айлиль;
Гляжу на них, как ласточка глядит,
Прощаясь, на свое гнездо под кровлей
Пред тем, как улететь. Не плачьте слишком:
Есть много свеч пред алтарем небесным,
Одна погасла – не велик урон.
Айлиль, ты пел мне о лесных плясуньях,
Не знающих земных забот, живущих
Лишь радостью дыханья и движенья!
Ты, Уна, на руках меня носила
И развлекала глупое дитя –
Блаженное, почти как те плясуньи.
Прощайте же! Меня уносит буря. (Умирает.)

Есть в доме зеркало?

Она не дышит!

Осыпался на землю цвет весенний.

Она была прекрасней звезд ночных.

Любимый розан мой погублен ветром.

Разбейся, зеркало! Тебе отныне
Не отразить подобной красоты;
И ты умри, мятущееся сердце! –
Без той, чей скорбный дух тебя живил,
Ты просто ком бесчувственного праха.
О твердь в короне гор и океан
В пернатом шлеме, больше вам не слышать
Ее шагов пленительных! Вокруг –
Лишь гром сраженья ангельского войска
С полками бесов.

Проклинаю вас,
Рок, Время и Судьба! Пускай я плачу,
Но крепко уповаю: час придет
И вас низвергнет в пустоту и бездну!

Поставьте на колени дурака –
Он навлечет на нас огонь небесный!

Схлестнулись в небе ангелы и бесы,
Гремят, стучат мечи по медным шлемам.
Молния и гром.
Вот пущенное из пращи копье
Пронзило глаз Балора, и бегут
Вопя от страха, темные полки,
Как встарь бежали в битве при Мойтуре.
Все погружается в темноту.

Господень гнев на нас превысил меру.
Он уничтожил все, что сотворил.

От зрелища ворот полузакрытых,
Где скрылся враг, оборотите взоры
Ко мне, свидетелю высокой битвы,
И, ради Всемогущего, скажите
О той, что здесь лежит. (Хватает одного из ангелов.)
Пока не скажешь,
Не отпущу тебя обратно в вечность.

Сияет свет. Жемчужные ворота
Распахнуты. Ее объемлет мир.
И Та, что в сердце носит семь скорбей,
Ее целует в губы, накрывая
Волной своих волос. Владыка Света
Намерения судит, не поступки,
В отличие от князя Тьмы Кромешной.

Скажите там, в обители покоя:
Что я хочу уйти к моей любимой.
Года, как черные быки, бредут
По миру, подгоняемы стрекалом
Всевышнего. Они прошлись жестоко
По мне – и сокрушили жизнь мою.