Александр Галин - Сон героини

Вдруг загорелась наверху одна маленькая лампочка.

Шубин.Ага! Ну вот и «луч света в тёмном царстве»! А как же нам понять, где у вас действие происходит? По этим декорациям всё что угодно предположить можно. Ага, а вон там, кажется, и пьедестал…

В глубине павильона слышится голос Горячева.

Горячев.Слышу голос любимого артиста. Вы где, Павел Сергеевич?

Шубин.Мы здесь. Это кто?

Аня.Это гримёр. Он с другой картины.

Шубин.Я же был у гримёров!

Аня.Да он не наш. Просто пришёл на вас посмотреть.

Шубин.Ну, пожалуйста – пусть смотрит.

Резко звучит телефонный звонок.

Аня быстро направляется к выходу.

Аня.Ой, извините, у меня звонок. Да, Зоя Ивановна… Ленина уже одели и загримировали… Героиню отвели в кафе… Хорошо, её пока не будем трогать… Я поняла: не трогать… Передам… Ну как там у вас?

Горячев тем временем подошёл к Шубину.

Горячев.А я прибежал в костюмерную, мне сказали – ушёл в павильон. Здравствуйте, дорогой мой… Пашенька Сергеевич!

Шубин.Это кто? Не вижу… не узнаю… (Смотрит на Горячева.) Это кто же? Что-то знакомо мне в вашем лице…

Горячев.Семён. Гримёр ваш.

Шубин.Гримёр?

Горячев.Работал с вами кода-то на ленинской картине.

Шубин.Семён! Боже мой! Семё-о-он!

Горячев.Здравствуйте, Пашенька Сергеевич! Милый мой Влади-мир Ильич!

Обнимают друг друга.

Вот видите, даже расплакался – так рад… что вас увидел…

Шубин.Жив, жив ещё! Семён, а ты всё здесь, на студии?

Горячев.А где же мне быть! Здесь.

Шубин.Всё гримируешь?

Горячев.Да кого тут теперь гримировать-то?! Павел Сергеевич! Кто сейчас герои?! Так – всякая рвань… бандиты – менты, менты – бандиты! Разве это люди?! Разве это герои?! Ну, нарисуешь им наколку – режиссёры и рады. На студии теперь такой кошмар! Пашенька Сергеевич, ужас! Ужас! Что снимают! Волосы дыбом! Реклама, игры телевизионные!.. Эстрада клипы свои печатает!.. И только и слышишь: баксы, баксы, баксы! Просто какой-то… Голливуд без штанов устроили на Ленинских горах!

Шубин.Развитие капитализма в России!

Горячев.Он всё это предвидел! Всё! А можно чуть-чуть повернуться лицом к свету, Пашенька Сергеевич? Дайте ваш грим посмотреть…

Шубин.Подожди с гримом! (Живо.) Семён, тебе я верю, скажи, костюм ужасен? В какой лапсердак они вождя одели! Ты посмотри!

Горячев.Бог ты мой! А где же жилеточка?

Шубин.Сказали – не нужна жилеточка. Пальто должно быть застёгнуто…и всё в один цвет…

Горячев.Не ходил Ленин в застёгнутом пальто.

Шубин.Я им то же самое сказал!

Горячев.Владимир Ильич всегда был распахнут.

Шубин.Говорят: ходить не будете – будете стоять.

Сказали – главное, чтобы была кепка в руке.

Горячев.А кто костюмеры-то?

Шубин.Не знаю никого. Какие-то девицы… пьяные, по-моему… Сидят в костюмерной и даже вино не убрали со стола. Одеваюсь и слышу за спиной разговор. Одна другую спрашивает: «Что опять про Вовца начали снимать? Соскучились, что ли»? Так что я, оказывается, приглашён на роль Вовца!

Горячев.О господи! Да дуры необразованные! Не обращайте на них внимания, Пашенька Сергеевич!

Шубин.Вроде фильм у них из современной эпохи. Мне сценария не дают. Гадаю, кто я и зачем.

Горячев.А чего гадать-то? Вы – Ленин! Дайте на грим-то хоть посмотреть…

Смотрит.

Шубин.Что художник скажет?

Горячев.Это что за бороду они вам приклеили?

Шубин.Я им говорил – бородку надо… острее.

Горячев.А брови зачем такие?

Шубин.Брови мои.

Горячев.Так прибрать их надо, подстричь.

Шубин.Подожди ты морщиться? Ну, говори! Что ещё?

Горячев.Да хулиганство это, а не грим!

Шубин.Мне позвонила со студии женщина, сказала – она режиссёр… ну и приглашаем, значит, вас сыграть Владимира Ильича. Сказала: «Как режиссёр я вижу только вас». Сердце артиста забилось: понимаешь… я уж думал, что забыли меня… похоронили… оказывается, есть ещё такой артист! Жив ещё! Хорошо, сказал, снимайте. А потом всю ночью не спал – думал над ролью. И засомневался: ну какой, к лешему, теперь я Ленин?

Горячев.Вы ещё будете сомневаться! Пашенька Сергеевич! Да что вы?!

Шубин.Ты думаешь?

Горячев.Ну кому ещё, скажите мне, у нас Ленина играть? После вас-то?

Шубин.Ты думаешь? Мне, брат, уже за семьдесят. До моих лет Владимир Ильич ведь не дожил. И потом, он же щуплый был… быстрый – ртуть! А посмотри на меня – из меня теперь три Ленина можно скроить.

Смотрят друг на друга.

Эта самая режиссёрша мне по телефону сказала – мол, идея у неё, что Ленин вроде бы приснился… девушке…

Горячев.Ну и значит – очень она хорошая девушка, если видит такие сны.

Шубин.Ты знаешь… но приснился не совсем… Ленин…

Горячев.А кто?

Шубин.Памятник.

Горячев.Кто?!

Шубин.Эта режиссёрша сказала… Она хочет, чтобы памятник у неё в фильме ожил, памятник Ленину, и голосом заговорил Владимира Ильича.

Горячев.Памятник?

Шубин.Ну да. Идея с памятником, конечно, стара как мир. Но смотря куда режиссёр повернёт, как подаст…

Горячев.Да какой она режиссёр? Деньги достала…и уже режиссёр…Сейчас так!

Шубин.Подожди-подожди…

Горячев.А зачем памятник? А живой Ленин не может уже присниться, что ли?

Шубин.Всё это меня, конечно, тоже очень смущает… С другой стороны, я памятников никогда не играл. Это мне интересно. Я спросил костюмеров: «Если я памятник, то, что же, я на пьедестале стою?»

Горячев.Вон там что-то темнеет… Похоже на пьедестал…

Шубин.Не-ет, брат! Ответили девушки так: «Он у нас с постамента уже спрыгнул».

Горячев.Это комедия, что ли, у них будет?

Шубин.Мне костюмеры сказали – фильм-триллер.

Горячев.А-а-а! Это теперь модно у них, модно. Это пришло с запада. Теперь триллеры эти для молодых снимают… Дети любят их. Детям будут показывать, как Ленин с постамента сигает, вместо сказки на ночь.

Шубин достаёт листки с текстом.

Шубин.Дали артисту вот этот листок с текстом. Попробовал почитать сцену – ни черта не понятно. Помнишь, ты мне текст за партнёров подавал… в гримёрной…

Горячев.Подавал, подавал! И за Свердлова читал и за Троцкого… За Надежду Константиновну… За сестрицу вашу, Марию Ильиничну… Да кем я только не был!