Ярослава Пулинович - Бесконечный апрель

Веня.У меня водка есть. Хотите?

Коридор. В коридоре стоит Галяс сумкой. Напротив, нее стоит Веня.

Веня.Ты вернулась?

Галя.Как видишь.

Веня.Как твоя командировка?

Галя.Хорошо.

Обнимает Веню.

Галя.Господи, это, наверное, какая-то судьба… От евреев, наверное, не уходят.

Веня.При чем тут это?

Галя.Я скучала по тебе.

Поезд. Веняи Попутчицасидят рядом. Веня обнимает Попутчицу. В ногах у нее стоит собранная дорожная сумка. Поезд замедляет ход.

Веня.Тула, да?

Попутчица.Тула… Дальше на автобусе час.

Веня.Ну ничего, днем будете.

Попутчица.Давайте на ты.

Веня.Давай.

Попутчица.Писать, конечно, тебе не буду.

Веня.Да. Наверное, незачем…

Попутчица.Незачем. У меня вот муж.

Веня.Да… У меня… вот тоже там…

Попутчица.Да… Я оставлю адрес. Если что.

Веня.А муж?

Попутчица.Подписывайся – Женя Муслимова. Запомнил?

Веня.Это подруга?

Попутчица.Да. Но я, конечно, так думаю, незачем… У каждого жизнь…

Прижимается к Вене.

Веня. Да…

Попутчица.Незачем, да… Я буду тебя помнить. (Пауза.) Я тебе оставлю еще яиц в дорогу. Они домашние.

Веня. Да…

Попутчица.Веня… Венечка.

Веня.Поезд остановился. Тула…

Попутчица. Да…

Веня.Давай я провожу до перрона.

Встает, берет сумку Попутчицы. Та прижимается к Вене, целует его в губы. На станции что-то неразборчиво объявляют.

Веня.Стоянка сокращена.

Попутчица.Я буду помнить…

Веня.Да… Я тоже.

Попутчица.Да… (Кладет небольшой пакет на стол.) Тут яйца и соль. Яйца домашние, у меня у матери девять несушек.

Веня.Пошли?

Попутчица.Посидим на дорожку?

Веня.Нет. Мы так опоздаем.

Попутчица.Значит, едешь в санаторий?

Веня. Да…

Попутчица.Напиши мне оттуда. Как добрался.

Веня. Да…

Попутчица.А адрес?

Веня. Что?

Попутчица.Ты не взял у меня адрес.

Веня.Да… Есть карандаш? Мне некуда записать.

Попутчица.Не надо. Все равно у меня вот муж…

Веня.Да… У меня тоже там…

За окном с грохотом проносится товарный поезд. От беспрерывно проносящихся вагонов в купе становится темно. Веня и Попутчица крепко обнимают друг друга, будто пытаются в одно мгновение, сейчас вот, срастись, стать единым целым, и никогда больше не разлучаться, не распадаться на две половинки. Веня целует Попутчицу. Колеса товарного поезда громыхают, скрежещут и визжат.

Любаходит по старой захламленной квартире.

Люба.Папа! Папа! Не надо биться головой о стенку! Ты совсем? Я понимаю, что тебе больно. Мне тоже больно! Мне каждый день больно. Мы тебе такие лекарства дорогие покупаем, а тебе все равно больно! Не стыдно? Выжил из ума, веди себя прилично! Так вот, о чем я веду речь. Тут, я понимаю, что там говорить, работы много. Но это центр и метраж. Я не прошу по цене новостроек, конечно, нет… Что там говорить, квартира старая. Мне самой как ножом по сердцу. Тут я родилась, тут бабушки мои жили, мать с отцом жили… Но, конечно, жизненные обстоятельства, что там говорить… Папа скоро умрет. Не надо из этого тайну за семью печатями делать, я считаю. Жизнь – она есть жизнь, не сегодня завтра умрет… Папа прожил хорошую жизнь, долгую. Что там говорить, пожил свое. Больше шестидесяти лет с мамой, детьми еще познакомились. Это в рекорды Гиннесса заносить надо, больше шестидесяти лет. И ни разу маме не изменял, верные они были, что там говорить, другое время, другие ценности. У меня у дочери уже четвертый жених, а ей двадцать пять. И это она еще по ихним молодежным законам приличной считается. Я вот с мужем развелась, ну… Бросил он нас, козел. И ни-ни, больше замуж не вышла. Хотя предложения были… Я молодая красивая была. Дочь вся в меня. Всю жизнь ей посвятила… Что там говорить, были предложения, всякое было, жизнь – она есть жизнь, и чувства, и в отпуске пару раз… Все мы не каменные, правильно? Сейчас такого поколения уже нет, как мои мама с папой. Шестьдесят лет вместе, только подумайте и ни разу… Папа мамину смерть не пережил, головой тронулся. Ну и рак потом… Вы смотрите, смотрите, не обращайте внимания…

В соседней комнате стариксидит на своей кровати, закутавшись в одеяло без пододеяльника. Он смотрит выцветшими глазами на противоположную стену – раньше на этом месте стоял шкаф. Теперь шкаф выбросили. И от него на пожелтевших обоях остался яркий квадрат.

Веня – семидесятилетний дедушка, смотрит в зеркало, рассматривает себя, затем накрывает зеркало черной тканью. Рядом за столом сидит Люба, курит.

Веня.Вот так же умерла мама, заснула и не проснулась, тоже была остановка сердца.

Люба.То есть она не страдала?

Веня.Тихая смерть. Она это заслужила. То есть я хотел сказать… К примеру, родила тебя. Муки – да. Пройти через жизнь. Опыт страдания. Опыт любви опять же. А я буду умирать долго.

Люба.Чего это?

Веня.Заслужить прощения. Прожил так, что мог бы и не жить. Ничего не сделал.

Люба.Ну как это? Ты ж партийный и все дела…

Веня.Это – другое. Просить прощения у общества мне не за что. Надо просить прощения там, внутри, или снаружи, или… Да… Все кончится. Вечности я не заслужил.

Люба.Ты в Бога что ли ударился?

Веня.При чем здесь? Галя завела вчера тесто на пирог… Что с ним делать? Ведь прокиснет. Жалко.

Люба.А я беременна.

Веня.Ты умеешь печь пироги?

Люба.Я беременна.

Пауза.

Веня.Вот… Да… Дождались.

Люба.Ты рад?

Веня.Да… Да. Наверное, да… Что же делать с тестом?

Люба.Я сегодня видела такие красивые рамочки в ритуальных услугах. Такой большой овал, а в нем фотография. И недорого. Ты бы посмотрел в альбоме карточку на памятник… Может, молодую?

Веня.Мама вот тоже молодая на памятнике.

Люба.Подхороним маму к бабушке? Можно договориться, я узнавала.

Веня.Нет. Они всю жизнь ссорились, не хочу, чтобы и после смерти…

Люба.Ты точно не в Бога?

Веня.Нет… Кажется, нет.

Люба.Я сегодня ночевать здесь не останусь, пап… Не могу. Боюсь я всего этого. И Вадик волноваться будет. Поеду домой.