Алексей Винокуров - Попы в космосе

Диакон( перебивая ). Им же несть числа! Страшной погибли смертью, мученической. Кто от топора, кто от ножа, кто от пистолета, кто от сожжения живьем, кто от жестоких истязаний. Так-то любит пастырей своих русский народ! А кто его довел до этого?

Пауза.

Ефросинья( тихо ). Кто?

Диакон. Мы сами и довели. Во главе с кесарями нашими несменяемыми…

Эрос( робко ). Ты, отче, с политикой-то не переборщи.

Диакон. Так если политика к уничтожению святой Церкви ведет – что, молчать прикажешь?

Эрос. Ты будто забыл? Когда вопросили Иисуса фарисеи с иродианами, он отвечал им: «отдайте кесарево кесарю, а Божие Богу».

Диакон. Именно, батюшка, что отдайте! Нам сказано – отдайте кесарю, а мы берем у него. Деньги, власть, влияние, земли, приходы, сигареты без акциза. А у кого берем, тому и служим. Ибо разве Бог дал нам это все? Нет, это все дал нам кесарь. И вот мы кесарю кланяемся, и кесарю осанну поем, а Божьим именем только срам прикрываем. И молимся дьяволу, и мамона славим, а говорим, что именем Христовым имеем… И разве народ не видит этого? Все это видит народ. И вместо уважения проникается он презрением и ненавистью. И не видит уже греха в том, чтобы убить монаха, как и монах не видит греха в том, чтобы убить мирянина…

Эрос( возмутившись ). Окстись, отец диакон!! В мозгу у тебя темно! Где это видано, чтобы монахи мирян убивали?

Диакон. А где это видано, чтобы не убивали?

Эрос( Ефросинье ). Звони в «Скорую», мать! Пусть машину пришлют.

Диакон. Погодите, отец Эро́с, с машинами! Я не о физической смерти говорю – о духовном убиении. Епископы церкви дерзают воплощать образ Христа на земле. Чей же образ в них на самом деле – вот вопрос? Чему они паству учат – брильянтами осыпаться, да в храме торговать? Неудивительно, что с такими пастырями в разврат ушел и простой православный. Ибо, что можно монаху, почему нельзя мирянину? Так думают они. А ведь мы, слуги Божии, соль земли… И если соль эта потеряла силу, что сделает ее снова соленой? Итак, кто мы теперь и кому служим? Богу ли единому или епископам, кои воплощают собой не Христа торжествующего, но хвостатого и копытного рогоносца?

Эро́с и Ефросинья молчат.

Диакон. Что же вы молчите, отец Эро́с?

Эрос. А что говорить? Ты ведь сам все уже и сказал.

Диакон. Ну и… какой будет ваш вывод?

Эрос. А никакого, отец диакон.

Диакон (упавшим голосом ). Не убедил, значит?

Эрос. Почему не убедил? Очень все это натурально. Да я и сам грешным делом о том же подумывал. Без твоего размаху, конечно…

Диакон. Издеваетесь, отче?

Эрос. Нет, я серьезно. Все это верно. Вот только выхода никакого нет. Это ведь все не вчера началось. И не сто лет назад. Две тысячи лет уж прошло, как Христос выгнал торговцев из храма, а они все тут. Личины разные надевают, облачения, а суть все та же. ( Кричит. ) Нету, отец диакон, у нас второго Христа, чтобы выгнать их снова! Не появился! ( После паузы, жалобно. ) Тем более, согласно британским ученым, и не выгонял он их из храма вовсе.

Пауза.

Диакон. Может, конечно, и не выгонял. Но ведь и не приглашал же!

Эрос( устало ). Что же ты от меня хочешь?

Диакон. Чтобы вы истину узрели. «И познаете истину, и истина сделает вас свободными…»

Эрос. Ну, вот познал я твою истину – что дальше делать?

Диакон. Во-первых, в космос не лететь.

Эрос. Ох уж, этот космос… Чувствую, отправят меня туда хладным трупом. Пусть так, не лечу я в космос – что дальше?

Диакон. Чего же вам еще-то?

Эрос( саркастически ). В самом деле – чего еще? Жизнь прошла не зря. Как помру, напишут о старце Эро́се, коего величайший подвиг состоял в том, что он в космос не полетел. Так, выходит?

Диакон. Не понимаю я сарказма вашего, отец настоятель.

Эрос. Не сарказм это… А печаль. Нет у нас с тобой выбора – лететь или не лететь. Отец Василиск обещал, что, коли не полечу, возбудит дело по террористической части. А он не то что мы. Он свое слово держит. Ты готов остаток жизни в тюрьме провести?.. И я не готов. Так что сделать мы ничего не можем, только покориться.

Диакон( горячо ). Так я ведь с чем пришел, отец Эро́с? Я именно с тем и пришел, чтобы не покоряться, а сделать.

Эрос. Что же ты еще хочешь сделать? Опять ракету взорвать или чего похуже?

Диакон. Лучше, отец настоятель. Гораздо лучше.

Ефросинья( крестится ). Ох, Матерь Божья! Еще лучше…

Диакон. Я вот что думаю. Можно, конечно в раскол уйти. Но это дело ненадежное: раскольников мало и авторитет у них невысок. Так что предлагаю… переворот устроить!

Ефросинья. Переворот?!

Диакон. Переворот. Отец Василиск – злодей, но хитёр, мудёр. Правду он сказал: нужно вам самому стать Святейшим. И запретить и космос богопротивный, и все в него полеты!

Ефросинья. А с космонавтами что же делать?

Диакон. А космонавтов… на велосипеды пересадим. Пусть электричество вырабатывают. Для нужд народного хозяйства!

Эрос. Ох, отец диакон, мне стоять с тобой рядом страшно, не то, что слушать тебя. Ведь это революция!

Диакон( в восторге ). Истинно, отец Эрос, революция!

Эрос( поражен ). Да знаешь ли ты, кто был первым революционером? ( После паузы. ) Сатана!

Диакон. Отец Эрос, да ведь наша революция не против Бога! Наша революция как раз против Сатаны. Против лжи и обмана идем!

Эрос( помолчав, мрачно ). Победа добра над разумом, значит?

Ефросинья. Постой, отец диакон… не пойму, что ты говоришь? Как же это батюшка Святейшим станет? Он ведь и не монах даже.

Диакон. В этом и есть революция! Такой авторитет заработать, чтобы мимо монашества в патриархи выйти.

Ефросинья. Откуда же такой авторитет взять? По воде, яко посуху, ходить?

Диакон. Не по воде, матушка. Водой нынче никого не удивишь.

Ефросинья. А что же?

Диакон (радостно) . В космос надо лететь!

Ефросинья и Эро́с молча смотрят друг на друга.

Эрос. Это ты мне что предлагаешь? Чтобы в космос не лететь, полететь-таки в космос?

Диакон. Батюшка, так это же совсем другое. Там вас для надругательства посылали, а тут вы своею волей.

Эрос. Да разница-то какая?!

Диакон. Да такая, что как слетаете – вот вам и авторитет. Вы же там с Богом встретиться сможете… Ну, не с Богом, так со ангелами или со святыми. Кому, как не вам тогда патриархом быть? А станете патриархом, так сразу космос и запретите. Чтобы не было больше соблазна и беснования…