Иван Горбунов - Просто случай

Дарья Спиридоновна.

Нет, матушка, ему судьба такая, его опутали. Взял-то он ее в одном платьишке; обул, одел ее, салопов ей разных нашил. Как поступила она в богатство-то – и давай мудровать! И то не так, и другое не так. Иван-то Петрович терпел-терпел, да с горя-то, должно быть, и запил.

Кухарка.

Э!

Дарья Спиридоновна.

Так мы, матушка, и обмерли! Да четыре года после этой оказии и курил. Чего-чего тогда с ними не делали, чем-чем не лечили…

Кухарка.

Как же остановили-то?

Дарья Спиридоновна.

А вот, вишь ты. Сидим мы так-то раз да и плачем. Экое, я говорю, нашему роду пострамление! А молодая-то хозяюшка стоит перед зеркалом да ломается. Я и говорю: что это, говорю, Настасья Климовна, неужели на тебе креста-то нет! Мы, говорю, все в таком несчастии находимся, а тебе и горюшка мало! Она, этак, вывернулась фертом: мне-ста, говорит, что за дело? Я его не неволю пить-то… Такое-то меня зло взяло! Я, с сердцов-то, и наступила на нее. Да от кого ж он, говорю, пьет-то? Ты, говорю, в наш дом несчастье принесла! Только мы кричим, а Иван-то Петрович что-то и застучал. Я к двери-то, думаю, – не помер ли. А он, матушка ты моя, ходит по горнице, да все руками отмахивается… так-то все отмахивает… Махал, махал, да как грохнется!.. и сделался вот, надо быть, мертвый. Как очнулся то и говорит: мне, говорит, было видение? – Я и говорю: какое же вам братец, было видение? – Не велено, говорит, сказывать. Все, говорит, можно сказать, только одного слова нельзя говорить.

Кухарка.

Да, вот тоже, как я у господ жила, так барской камардин так-то помер, – запил тоже, да на другой день и очнулся. Стали его допрашивать, – все сказал, только одного слова не допросили.

Те же и АМОСОВИЧ

Амосович.

Что, матушка, не слыхать ли чего?

Дарья Спиридоновна.

Ах, Амосыч, пропала наша головушка! Ведь запил!

Амосович.

В такую, знать, компанию попал… в пьющую… Эхма! Слабостям-то мы, матушка, больно подвержены; тешим плоть свою на сем свете, а об часе-то смертном не подумаем. А ведь окаянному это на руку: он в те поры так за нами и ходит, так в греховные узы-то нас и опутывает…

Дарья Спиридоновна.

Давно я тебя не видала, Петр Амосыч. Что дочка-то твоя?

Амосович.

Ничего… живет. Видел намедни в соборе. Хотел было подойти, да боюсь – огорчишь: ведь барыня; против других совестно будет, вишь я какой! А то вот зимой-то ходил с ангелом поздравить, да на глаза-то не приняла: гостей, говорит, много. Посидел там у них в кухне, погрелся. Спасибо, кухарка у них такая добрая, рюмочку поднесла, да обедать с собою посадила… А экономка с лакеем двугривенничек выслала… все добрые люди, матушка. Вот теперь хоть бы Иван Петрович: фатерку мне дает, все у меня свое тепло есть, а то, зимнее-то дело, ложись да помирай. Что говорит, матушка, не легко есть чужой хлеб, коли сам народ кормил… Совестно матушка! Иной раз пораздумаешься – кусок в горло нейдет…

Дарья Спиридоновна.

Что ж вы у дочери-то не живете? Неужели на ней креста-то нет, что она вас на старости и согреть не хочет? Неужели она не боится божеского наказания?

Амосович.

Ну, Бог с ней! Ведь Бог все видит!.. Отец и денно, и нощно пекся об ней, а она против родителя… Захотелось вишь благородной, барыней быть захотелось!.. Ведь она, матушка, без моего благословения с барином под венец-то пошла (плачет). Да я ей, матушка, и то простил. Я ей все отдал: все, что еще старики накопили, я ей отдал. На, дочка, живи, да нашу старость покой, а она… ну, Бог с ней! Ты подумай, матушка, кабы я пьяница был… ( За сценой голос Ивана Петровича: «в гостях хорошо, а дома лучше» ).

ВИХРОВ очень навеселе и ЩУРКОВ.

Вихров( сходя ).

Вот мы к тебе вся компания!

Амосович.

Эх, Иван Петрович, на старости ты лет…

Вихров.

Что ты мне можешь препятствовать? Вон сейчас! Ты моей милостью на свете живешь. Я тебя с лица земного сотру! Вон!

Дарья Спиридоновна.

Здравствуйте, братец.

Вихров.

А, сестрица любезная! А где жена?

Дарья Спиридоновна.

Ее нет, братец.

Вихров.

Зачем же ты на мои глаза показалась?

Дарья Спиридоновна.

Я навестить вас пришла, братец.

Вихров.

Ладно, ступай в свое место. ( Обращаясь к Щуркову ). Ну, ты, прощалыга! представляй киятры.

Щурков.

Это можно-с, только гитарки-то нет-с.

Настасья Климовна( вбегает ).

Да что это ты, батюшка, вздумал на старости лет крамольничать-то?

Вихров.

Молчать! Ходи в страхе! Топну ногой – понимай что значит.

Настасья Климовна( к Щуркову ).

Ты что за человек?

Вихров.

Гони его по шее: это грабитель.

Щурков.

В гости звали, да и гнать-с!

Вихров.

Сволочь! Вот мы как об тебе понимаем ( опускает голову на стол ).

Настасья Климовна.

Вон, вон!..

Щурков.

Конечно, сударыня, средства мои не позволяют мне быть хорошо одетым, но и в несчастном положении я сохранил благородные чувства. Конечно, благодетель мой в таком виде, и отрекомендовали меня…

Настасья Климовна.

Ступай, ступай!

Щурков.

Позвольте мне, как благородному человеку, просить рюмку водки.

Настасья Климовна.

Да с чего ты взял? Пришел в чужой дом незваный и непрошеный…

Щурков.

В таком случае, позвольте мне с вами проститься.

Настасья Климовна.

Прощай, батюшка, ничего…

Амосович.

Ступай, коли говорят, ступай…

( Щурков подходит к Настасье Климовне и протягивает ей руку ).

Настасья Климовна.

Это ты что еще выдумал?

Щурков.

Я уважаю вас, как строгую женщину, а потому прошу позволения поцеловать вашу руку.

Настасья Климовна.

Нет, батюшка, мы отродясь такими делами не

занимаемся.

Щурков.

Как вам угодно-с. Впрочем, если вам не будет составлять беспокойства, позвольте мне рюмку водки.

Настасья Климовна.

Вон!

( Щурков медленно уходит ).

Те же без ЩУРКОВА.

Вихров( подымая голову ).

А где мои гости? Давай нам музыку. Аленка, валяй в присядку.

Настасья Климовна.

Опомнись, Иван Петрович…

Вихров.

Прочь! Где моя подруга жизни?

Настасья Климовна.

Досталось твоей подруге-то жизни; тебя бы…