Анатолий Гуницкий - Практика частных явлений

Первый: Это — я. И ты!

Третий: Я помню, я помню…

Первый: Мы крепко дружили с тобой.

Третий: Я — помню! Помню, помню, помню!

Первый: Вот видишь, ты можешь помнить!

Третий: Помню! Помню! Ночь!

Первый: Ночь.

Третий: Залив!

Первый: Залив.

Третий: Комары! Рыбаки!

Первый: (колебание) Нет, рыбаков не было.

Третий: Разве не было?

Первый: Не было. Нет. Откуда ночью взяться рыбакам?

Третий: (расстроено) Не было… Мне казалось, были… Стало

быть — я ошибся. Забыл.

Первый: (категорично) Нет, не было там рыбаков.

Пауза.

Хотя… ты — прав! Были рыбаки. Были! Там, на гряде.

Третий: Да, чуть поодаль, на гряде!

Первый: Ты прав. На гряде.

Третий: Ты вспомнил… На гряде, на больших камнях…

Первый: Верно-верно. На гряде. (пауза, мечтательно) Белая ночь. Начало июня.

Третий: (стесняясь) Скажи… почему ты не вспомнил меня раньше?

Первый: Да вот поди ж ты.

Третий: Лишь после того, как я крикнул…

Первый: Да, ты крикнул, что моя жизнь кончена.

Третий: Да, я крикнул, что твоя жизнь кончена — и ты сразу вспомнил меня.

Первый: Да, после того, как ты крикнул — я сразу и вспомнил тебя.

Третий: Разве тогда, ночью — или вообще в те годы — я кричал тебе, что твоя жизнь — кончена?

Первый: Ну нет, тогда-то ты не кричал мне, что моя жизнь кончена. Ты тогда кричал что-нибудь другое. Не про то, что жизнь кончена… да мало ли, о чём ты мог когда кричать?

Третий: Однако я и раньше что-то кричал — полчаса назад, десять, пятнадцать минут назад! Пусть не про то, что жизнь кончена, но — кричал ведь! Я и сейчас кричу!

Первый: Понимаешь… сочетание созвучий, интонаций… голосовая атака… сцепка слов… дыхание… мимические формулы… крик, как таковой… ударения, ритм, цезура… нет, нет, не в этом дело… (погружается в размышления)

Пауза.

Третий: (нетерпеливо) А скажи… вот тогда, в юности, ночью, на берегу залива… что же я кричал? Про то, что жизнь — кончена, я не кричал, но что же я кричал? Это был крик радости — или крик боли? Отчаяние? Гнев?

Первый: Ты — кричал… о чём-нибудь…. Ты вообще кричал. Не про то, что жизнь кончена, а просто что-то кричал время от времени. Как любой человек. И я кричал, разумеется. Крик, прорыв сквозь время, магия. А ведь магия — необъяснима до конца, не так ли?

Третий: Я, собственно…

Первый: Наше общение было лёгким, непринужденным, игровым, эксцентричным. Ты любил иронию. Разные гротескные формы поведения. Не чуждался концептуальных акций.

Третий: А ты?

Первый: Ну и я. Много было тогда всего.

Третий: Так давно всё это было… Просто не верится! Чем мы жили тогда, что делали?

Первый: Всякое бывало.

Третий: Что-то я вспоминаю такое…

Первый: Тогда.

Третий: Тогда!

Пауза. Слышно шуршание метлы.

Первый: Тогда. Мир был прост, понятен и ласков. Естественен. В любых своих проявлениях. Даже зло — зло! Само зло! — казалось таким плоским, что ли, однозначным…

Третий: А добро?

Первый: Где-то мы учились.

Третий: Тогда!

Первый: Музыка.

Третий: Музыка!

Первый: Музыка, музыка… Все наши интересы — так или иначе — вертелись вокруг музыки. Мы сами играли. Помнишь?

Третий: Я… играл на клавишных… А ты — на гитаре. Да?

Первый: Нет, на басу. Красный чешский бас. Я очень гордился этим инструментом. По тем временам он стоил совсем недёшево.

Третий: На басу…

Первый: На басу. Красный чешский бас. У тебя были длинные волосы.

Третий: И борода?

Первый: И борода. Ты ходил в синих вельветовых джинсах. С толстым рубцом. Фирменные вельветовые джинсы.

Третий: Тогда, в то лето?

Первый: Именно тогда. Ты любил чеснок.

Третий: Чеснок…

Первый: От тебя часто пахло чесноком. А помнишь, как мы познакомились?

Третий: Это было…

Первый: На каком-то сейшене. Ты дал мне послушать пластинку Джона Майла, там, где он играет на бубне карандашом. А я тебе дал «Blind Faith».

Третий: Несостоявшаяся супергруппа!

Первый: Клэптон и прочие.

Третий: Кто там ещё играл с ним? Бейкер, Винвуд…

Первый: Тебе, по-моему, нравились блюзы. А я предпочитал Харрисона. И Сантану.

Третий: Сантану я тоже любил! Блэк Мэджик Вумен!

Первый: Эвил Вэй.

Третий: Бэнд Он Зе Ран!

Первый: Крутой муг в самом начале.

Третий: Сладкий Поль!

Первый: М-да.

Пауза. Шуршание метлы.

Третий: (покосился в ту сторону откуда доносится шуршание) Чем же мы ещё тогда занимались?

Первый: Слушали музыку, менялись дисками. Торчали на сейшенах и на банке.

Третий: Сопалс!

Первый: Ходили в Сайгон.

Третий: А ещё, ещё?

Первый: И ещё.

Третий: Выпивка?

Первый: Нет, не увлекались. Одной бутылки сушняка хватало на десятерых. Это всё пришло несколько позже. Как и многое другое.

Третий: Слушай! У тебя ведь в то лето была такая смешная девчонка! Она все время ходила в пончо.

Первый: Блонди?

Третий: Точно!

Первый: Да, забавно — но без грязи. (пауза) Потом она ушла к тебе.

Третий: Разве?

Первый: Из-за этого, собственно, мы и расстались с тобой.

Третий: Вот как? А ты что — так любил её?

Первый: У неё была родинка на левой груди.

Третий: Она говорила о боге и не любила предохраняться.

Первый: Некоторое время спустя тебя уже видели с другой. Такая высокая, гибкая…

Третий: И курчавая! Все называли её Анжела Дэвис. Представляешь, с ней можно делать что угодно, где угодно и сколько угодно, но ночевать она обязательно должна была дома. Мама, видишь ли, будет беспокоиться! Дура!

Первый: (с негодованием) Бред!

Пауза. Шуршание метлы.

Третий: (покосился в сторону, откуда слышно шуршание) Кто же ещё был тогда в нашей компании?

Первый: Ну… музыканты всякие. Художники. Поэты.

Третий: Ага.

Первый: Довольно часто собирались вместе.

Третий: Да, у братьев.

Первый: У братьев?

Третий: Забыл, что ли? Огромная квартира в центре.