Анатолий Гуницкий - Практика частных явлений

Пауза. Второй чем-то шуршит в мешке. Метла метёт.

Телефонный звонок. Первый не сразу берёт трубку.

Первый: Да. Я слушаю. Откуда? Из Небесной Канц… Да, просил. Точно ничего неизвестно? Ну что ж… (смеётся) не знаю даже. Может быть, будет? Прекрасно. Чудесно. А? Да, в общем-то, уже всё равно. Спасибо. Что? Что они просили узнать? Как тут обстоят дела? (пауза) А они, шефы эти ваши, не знают? Им бы и карты в руки. А, разладилась обратная связь… Ну, ясно. Я ещё тогда обратил внимание, что у вас хреново работает телефон. Что? Да, могу. Могу. Хотя сказать мне особенно нечего. Да и что тут может происходить? Я вот застрял… Да-да, по-прежнему. А вокруг — вокруг площадь. Асфальт растрескался и ни к чёрту не годится — ямы, выбоины и так далее. На театр лучше бы не смотреть вовсе — краска облупилась, штукатурка осыпается, похоже, скоро всё здание рухнет. На деревьях — пыль. Пыль! Из автобусов вываливаются вспотевшие туристы и глазеют на всё подряд. Вот так. Ну, а в целом — жизнь катится в обычном своем ритме… в обычном ритме, говорю. Ещё что? Ещё… А ещё по вечерам в окнах зажигается свет. Люди торопятся домой, хлопают двери парадных. Кто-то едет на лифте, а кто-то — если не слишком высоко и позволяет здоровье — идёт пешком. Люди заходят в свои квартиры, надевают домашние тапочки и кладут на место дверные ключи. Каждый из них всё знает в своей квартире — где лежат щётки, запасные тюбики с зубной пастой, старые газеты и чистые носки. Люди зажигают свет в ванной, моют руки и лицо, вытираются полотенцем и идут на кухню, ужинать. Они включают чайник, режут хлеб, достают из холодильника, что бог послал и начинают есть. Они — едят!

Старая женщина: Конечно, едят. Молб! Чего же им не есть-то?

Первый: Вот они и едят!

Старая женщина: Проголодались за день, как коты — вот и едят.

Первый: Да, они проголодались и хотят есть! Они ужинают!

Старая женщина: Что же им — завтракать вечером? Солб.

Первый: Шмолб! Долб! Волб! Они ужинают! Они приходят домой и ужинают! У кого-то вкусный ужин, у кого-то — не очень, но всё же и это лучше, чем ничего! Они ужинают! Дневные заботы съёживаются, отступают, откатываются прочь, не в силах противостоять мощному натиску сосисок и жареной картошки! Бесконечные тусовки, витиеватые проблемы, долги, очереди, звонки, рукопожатия — весь этот гон, всё это суетное многообразие каждодневности замирает, как парализованное, чухается где-то на задворках голодного мозга, подавленное порцией тушёных овощей с майонезом. Потом, после ужина, вновь зашевелятся неугомонные щупальцы дел и делишек, но это будет потом! А пока что они — едят! Они — ужинают! (отбрасывает телефонную трубку) Человечество ужинает! В урочный час люди моют руки, вытираются полотенцем и садятся за стол! Как бы там ни было! А внизу, за окном — взгляни! — творится такое! Чёрт знает чего только не происходит! Разрушается здание театра, потрескался асфальт, Элен куда-то проваливается, мертвецы с мешками бродят по улицам, Сэр Френсис рыщет в пригороде, саблезубые черногорцы сражаются с обнажённой американкой, космонавты пьянствуют на орбите, лоси блокируют здание Главпочтамта, компьютеры сражаются с телефаксами, демократы реставрируют Берлинскую стену, коммунисты уходят в тибетские монастыри. Джон Майл стучит карандашом по бубну, кришнаиты снимают фильмы про некрореалистов, джазмены братаются с панками, вампиры ловят контролёра, блинная превращается в храм, застрявшие плачут в тумане, на губах хрустит песок, миллионеры сдают пустые бутылки, кроты осваивают таблицу умножения, птицы разворовывают Эйфелеву башню, Татьяна разводит гнилые яблоки, дирижабли требуют отмены границ, доисторическое чудовище травится газом, женщины в парке насилуют одиноких прохожих, голодные юноши загоняют маленькую художницу в крапиву, рыба ест гору, три равняется восьми, смерть играет на гитаре, Солнце врезается в Луну! Мир разлагается на составные и катится в тартарары, но как бы там ни было, каждый вечер в окнах зажигается свет, человечество моет руки и садится ужинать! И я не знаю, не знаю, не знаю, что сказать вам на это!

Пауза.

Шуршит метла. Второй вылез из мешка и возится со своим барахлом.

Слышны крики, ржание и топот коней, бряцание оружия.

Старая женщина: Голб! На этом всё могло бы закончиться…

Шум боя становится ближе.

Первый: Что это такое?

Старая женщина: ( ухмыляется) Наверное, это Сэр Френсис скачет сюда…

Первый: Сэр Френсис? Он — здесь? (оглядывается)

Старая женщина: ( привстала, смотрит куда-то за пределы сцены) Да, похоже это и в самом деле Сэр Френсис. Вот ты и дождался его! (смеётся)

Шум нарастает. Появляется Платини , весь взмыленный, в доспехах.

Платини: Эй, люди! Сэр Френсис призывает вас под свои знамёна, сражаться против прохвоста Сида Шелкопёра за честь Великой Королевы Шотландской!

Второй: Угу. Прямо вот сейчас всё брошу и побегу.

Платини: (недоумённо) Хм… (обращается к остальным) А вы что сидите? Разве вы не слышите, Сэр Френсис зовёт вас!

Первый: Э-э-э… Как бы вам… Дело в том, что я — застрял. Не могу сдвинуться с места.

Старая женщина: (хихикает) Голб… Я просто проваливаюсь куда-то…

Первый: Простите, а вы — кто?

Платини: Меня зовут Платини. Я оруженосец Сэра Френсиса! Мы сражаемся за честь Великой Королевы Шотландской против проходимца Сида Шелкопёра и его гнусных клевретов!

Первый: Вот оно что… так значит, Сэр Френсис на самом деле существует?

Платини: Ещё бы! Кое-кто, правда, говорит, что его нет, но это чистейшей воды враньё! Да вот он сам, скачет сюда!

Голос Сэра Френсиса: Платини! Где ты, Платини!

Платини: Я здесь, Сэр Френсис, я — здесь!

Голос Сэра Френсиса: Что ты там делаешь?

Платини: Да вот, тут человек застрял…

Голос Сэра Френсиса: Как это — застрял? Где?

Платини: Не знаю. Говорит, застрял — и всё.

Голос Сэра Френсиса:

Может быть, он застрял

На границе тоски и печали?

Может быть, он скорбит безутешно,

Призывая в свидетели небо?

Он безумствует в чёрных одеждах?

Проклинает судьбу?

Он не видит исхода?

Он гибнет в сетях отчужденья?

Но, быть может, он попросту спит?

Платини: Он не спит. Он не может сдвинуться с места. Что-то держит его мёртвой хваткой…

Голос Сэра Френсиса: Чёрт те что!

Платини: Вот и я не пойму в чём тут дело!