Анатолий Гуницкий - Смерть безбилетнику!

Толпа умеренно гудит.

Полная: Кто ещё желает высказаться?

Старик: Дайте мне. (молодому) Мальчик, помоги… ( забирается на трибуну) Вот так, хорошо. Я так скажу — много слов, мало дела! Разговариваете, разговариваете, а враг — не дремлет! Мы раньше с ними не разговаривали! Моё мнение — всё запретить!

Всеобщее недоумение.

Полная: Вы по существу дела говорите!

Старик: По существу? А по существу так: мы в девятнадцатом с ними не разговаривали! И в тридцать седьмом! И в сорок девятом! И даже в шестидесятом! И в семьдесят…

Полная: Ближе к делу! Что вы тут цифрами жонглируете? По сути высказывайтесь, а нечего сказать, так освободите трибуну!

Старик: А говна не хочешь? Не хочешь говна-то, а?

Пальто: Он, похоже, сталинист!

Старик: Да, я сталинист! И горжусь этим! Мне ещё Брежнев удостоверение дал!

Пальто: Брежнев? При чем тут Брежнев? Какой-то политический астигматизм!

Старик: Запретить, запретить! А кто не согласен, тех по законам военного времени… Ох! (хватается за сердце)

Блондинка: Вызовите врача, ему же плохо!

В толпе невообразимый шум. Старика уводят.

Кепка: Должен заметить, что предыдущий оратор во многом был прав, хотя нельзя не признать… Его классовое сознание было сформировано… Сложное, противоречивое, смутное время!

Рубашка: Хватит философии! Старик всё верно сказал, расстрелять и точка!

Толпа очень гудит.

Шляпа: Смертная казнь отменена.

Полная: Нам не смерть нужна, а справедливое решение.

Кепка: Вообще-то и смерть может быть справедливой. Но лично мне — всё равно.

Рубашка: Верно! Смерть — это самое справедливое решение! Видели спектакль? Вот так и нужно поступать!

Пальто: Я, к сожалению, спектакль не видел, но нельзя же отождествлять искусство и жизнь.

Полная: Надо по-справедливости. Как народ решит, так и будет.

Пальто: Народ — понятие растяжимое.

Голоса: Это он загнул! — А чего, можно и расстрелять! — Давай!

Полная: Прения продолжаются!

Худая: Можно мне? (робеет) Ой… Я не знаю как тут и что, а вот только скажу: вчера купила свёклу, пришла домой, а это лук! Купила редиску, а это помидоры! Купила помидоры, а это сельдерей! Купила сыр, а это сардельки! Сколько же всё это будет продолжаться?

Полная: Продолжаем заседание!

Шляпа: Давайте отпустим этого человека и пойдём домой, смотреть телевизор. Сегодня футбол, а потом десятая серия.

Рубашка: А я предлагаю его расстрелять! Другим неповадно будет!

Пальто: Отпустить как бы нельзя, а расстреливать неэтично. Толстой и Швейцер учили другому.

Рубашка: Вспомнили! Толстой! Тогда и автобусов-то не было!

Пальто: Надо разобраться, всё взвесить. И презумпция невиновности…

Шляпа: В таком случае, надо выяснить, кто кроме многоуважаемого контролёра, является свидетелем совершенного преступления? Кто ещё видел, что этот человек ехал без билета?

Полная: Люди говорят. Народ зря не скажет.

Шляпа: Кто говорит? Конкретно? ( Худой ) Вот вы, видели?

Худая: (в ужасе) Я? Что же я-то?

Шляпа: Именно вы.

Худая: Я — как все, и в газетах писали…

Шляпа: Уходите от ответа. Нехорошо.

Худая: (кричит) Нет! Не видела я! Не видела! Сначала говорят, что он, а теперь — вроде как и не он! Я — как все!

Шляпа: Получается, что кроме контролёра свидетелей нет.

Контролёр: Я восемнадцать лет билеты проверяю! Или даже двадцать шесть! Меня всегда на самые трудные участки ставили — и там я работу налаживал. Воды не было, газа и даже тока, а билеты всё равно брали! Я заслуженный контролёр республики!

Шляпа: Да, но нужны доказательства, понимаете?

Рубашка: Зачем? Мы и так ему верим!

Шляпа: Кроме того, поступок был совершён давно, в доталонный период. Я считаю, что можно с учётом давности содеянного закрыть процесс.

Пальто: Нет, так нельзя. Всякое преступление должно иметь своё возмездие.

Полная: Должно, обязательно должно!

Рубашка: Хватит разговоров! Наказание должно быть самым суровым! Смерть безбилетнику! Прав, прав старик, прощать ничего нельзя, иначе мы всё потеряем! Как я их ненавижу, этих безбилетников, я бы бомбу на них сбросил, а иначе порядка не будет! Уни-чтожить, всю эту мразь уничтожить надо! Полтора года его искали! Где он был, чем занимался?

Шляпа: Это не имеет отношения к рассматриваемому вопросу.

Полная: Там видно будет, имеет или не имеет. Ну… Так, кто же ещё? Молодой человек, вы бы сказали… От лица молодёжи.

Молодой человек: Что же я скажу?

Полная: Да от лица молодёжи! Это же просто! Осуждаем, мол, порицаем и так далее.

Молодой человек: Я не знаю… Вы мне скажите, что надо сказать, я и скажу…

Полная: Осуждаем, испытываем чувство негодования, протестуем, требуем…

Кепка: Протестовать не обязательно. Против чего тут должна молодёжь протестовать? Проблема выходит за рамки сугубо молодёжных.

Полная: Да пусть говорит, от лица молодёжи всегда кто-нибудь говорит.

Кепка: Социокультурный фон тут необязателен, хотя… ежели протест обозначить как контрпротест, как форму протеста… Социоконтекст! Срез! Миграция феминизма! Идеи зла невольного! Вотеуро… мерамба… Могиль донс! Мобиль!

Полная: Чего?

Кепка: Нарушения… общепринятые правила бытовизма, общежитие… Да, тогда чувство возмущения оправдано и даже квазинатурально!

Молодой человек: Так чего говорить-то? Научите, я же молод…

Полная: Научим, сынок, научим. Ты скажи: против нарушений, ну и… возмущение…

Молодой человек: Против нарушений и возмущение…

Полная: Молодец! От лица, главное, не забудь…

Молодой человек: От лица? А, ну да… Значит так: мы, молодёжь, от лица молодёжи, испытываем чувство возмущения, осуждаем, требуем, протестуем против нарушений. Мы… бытовые… от лица с негодованием…

Полная: Ладно, хорошо.

Купальник: Я тоже хочу сказать!

Полная: Пожалуйста. Всем можно. А вы что, тоже от лица молодёжи?

Купальник: Я не от лица, я от тела молодёжи! От тела — молодого, красивого, свободного молодёжного тела! Эй вы слушайте: только любовь, только секс спасут человечество, всё остальное — гнусные выдумки политиков и реакционеров! Долой ханжей! Да здравствует неформальное, искреннее соитие!