Афанасий Салынский - Драмы и комедии

Входит С т е б л о в. Он хохочет.

С т е б л о в. Очень, очень смешно. Сейчас по телефону… Исторический казус. А с такой перекличкой, ну, прямо-таки про меня… И Петьке, и Леке, и даже Владьке понравился! Я помешал?

Н и н а. Папа, расскажи, пожалуйста.

Ч е р е д н я к. В моем состоянии только и слушать веселые истории.

С т е б л о в (глянул на Чередняка, на Нину). Александр Степанович, возьми, вот, листки, я записал тут начерно… У тебя безупречный почерк. Перепиши, дорогой, на карточки. Там они, чистые, у меня на столе, в кабинете.

Ч е р е д н я к, взяв листки выходит.

(Подошел к шкафу с ящиками своей картотеки, вынул один из них, поставил на стол. Достал карточку.) Послушай-ка. Здесь поучительная для тебя ситуация… На тему замужества.

Н и н а. Папа…

С т е б л о в. Судьба твоя решается.

Н и н а. Так дай мне распорядиться своей судьбой!.. Спрячь эти свои «веселые истории»! Или и выброшу их в мусоропровод! (Схватив ящик, швыряет его.)

Карточки рассыпались по полу.

С т е б л о в. Собери. (Выходит.)

Нина сидит неподвижно, потом опускается на пол, начинает собирать карточки, медленно ставит их в ящик. Взяв в руку конверт, выпавший вместе с карточками, хотела было положить его в ящик, но всмотрелась и замерла.

Н и н а (вскочила, кричит). Яков? Яков… Яков! (Мечется по комнате.)

Входят С т е б л о в, Ч е р е д н я к, П е т р, В л а д и к, Л е к а.

П е т р. Мама?!..

Н и н а (читает письмо). Отец жив!.. Твой и Владика отец жив!.. Папа, Яков жив!

С т е б л о в. Какой Яков?

Н и н а. Господи, единственный же… Мой муж, твой зять! Яков Мытников… Письмо от него. Не военное, теперешнее! Он жил все время не у нас… Там, за границей…

С т е б л о в. Ты не могла перепутать что-нибудь? Или чья-то злая шутка…

Н и н а. Я же каждую букву его почерка…

П е т р (берет у матери конверт, рассматривает штемпели). Послано еще в апреле.

Н и н а. Оно лежало здесь, в ящике! Кто получил это письмо?

Все молчат.

Когда?.. Спрятали? Зачем?.. Кто?.. Пишет, что через несколько месяцев сможет вернуться на родину… Спрашивает, можно ли ему к нам?.. (Смотрит на Леку. Сделала шаг, другой, решительно выбегает.)

Ч е р е д н я к. На улице идет дождь. Она без зонтика. И — куда?

Л е к а. Нина Родионовна сегодня видела человека… Он показался ей похожим на… отца Владика и Пети.

П е т р. Сегодня видела?..

В л а д и к. Веселенькая история, дед, как раз для твоей картотеки.

Лека поспешно надевает плащ.

Ч е р е д н я к. Лека, захватите зонтик для Нины Родионовны.

Л е к а уходит.

П е т р. Пойдем-ка, Владик, и мы. Мама в таком состоянии… одна на улице…

Ч е р е д н я к. Родион Иванович, с вашего позволения, я ее дождусь.

С т е б л о в. Только давай в лоджию выйдем. Оттуда улица просматривается. (Выходит с Чередняком.)

П е т р (Владику). Пошли, пошли. Черт, так меня не трясло даже на самых хитрых минных полях!.. А ты? Тебя это известие будто и не взволновало?

В л а д и к. Отволновало. Полгода назад.

П е т р. Ты? Ты получил и спрятал письмо?

Владик молча подтверждает.

Как ты посмел?! Зачем?..

В л а д и к. Отвечать на все вопросы сразу? Или по порядку?

П е т р. Он еще выдрючивается… Говори!

В л а д и к. Тогда как раз был весенний показ мод в нашем салоне… Я ходил так, будто с перепою. Чуть с работы не выгнали. А я несколько ночей глаз не сомкнул. Хотел сжечь, да что-то жалко стало. Все-таки не в каждой жизни случается. Думал, куда бы надежнее спрятать? Дед в этот ящик сто лет не заглядывает. Старые там у него истории… Так лучше для всех нас, для мамы.

П е т р. Как-то складно выходит… Переживал! Совершил подлость против всех, против мамы — и переживал.

В л а д и к. Пойми, этот родственник с того света для мамы сейчас опасней любой мины. Отстрадала, успокоилась… И когда ее полюбил порядочный человек, вдруг приходит это письмо!.

П е т р. Какой человек, кого полюбил?

В л а д и к. Маму!

П е т р. Любит нашу маму?..

В л а д и к. А что? Петя, этот человек ходит вокруг нее и не дышит! Как интурист вокруг Кремля.

П е т р. Кто такой?

В л а д и к. Да Александр Степанович! Вот они, твои длительные командировки. Ничего не знаешь. Отличный дядька. Бросил молодую красавицу жену ради мамы. Соображаешь? Мама будет с ним счастлива. Уж обеспечена — во!

П е т р. Плохо ты знаешь нашу маму.

В л а д и к. Пускай она и дальше над чертежами сохнет?.. За восемьдесят рэ в месяц… А если бы наш родитель и на самом деле вернулся, что из того? Миллионером он там не стал. Это я из его письма отлично понял.

П е т р. Братец, а ты ведь чудище.

В л а д и к. Ты погоди мне шить моральный облик. Лучше подумай, каково будет тебе, мне? Тебе же доверие оказывают. Уважают, посылают. А между прочим, другие тоже бы не отказались. Знают, что почем. Допустим, вернется наш папаня. Как ты все это изобразишь в своей анкете?.. Я — фигура маленькая, но ведь и я тоже надеюсь… Международные выставки мод… Париж, Лондон, «Модели России». Высший шик! И все это — для других, счастливчиков… А для меня? Да о чем мы вообще спорим? Теперь спорь — не спорь, дело сделано. Если уж столько времени после этого письма он не приехал…

П е т р. Та-ак… с тобой все ясно. Маму пойду искать.

В л а д и к. А я — ловить Леку. Забыла, что нам на выставку в Манеж.

П е т р. Держись от меня на дистанции. Для твоей же безопасности полезней.

П е т р и за ним В л а д и к уходят. Входит С т е б л о в.

С т е б л о в (продрог, согревается движениями, кричит Чередняку). Плотней закрывай, Александр Степанович! А то всю квартиру прохватит сыростью.

Входит Ч е р е д н я к.

Ч е р е д н я к. Сквозняком сечет.

С т е б л о в. Лоджия не лоджия, а погреб какой-то… Теневая сторона. А-а, колени проклятые, болят… (Задвигает ящик с карточками в его гнездо на полке.) Все у нее, у Нинки, сегодня из рук падало.

Ч е р е д н я к. Судя по рассказам Нины, ее муж воевал на Западном фронте… Оказывается, я воевал там же. Только я — в артиллерии.

С т е б л о в. Скажи пожалуйста, прожили они с Мытниковым всего ничего, и, надо же, столько лет — а все чудится…

Ч е р е д н я к. Если бы именно он, Яков Мытников, сегодня повстречался Нине Родионовне… То есть, если предположить, что он здесь, так почему бы ему сразу не зайти? Ну, не получил ответа на письмо, так зайди, удостоверься.

С т е б л о в. Да и настоящее ли оно, письмо? Почерк, говорит, помнит. Где его помнить два десятка лет. Штемпели?.. Э-э, теперь эти филателисты всякие… И марки отовсюду… А? Включи-ка свет. Сумерки не люблю, напоминают о старости.

Чередняк включает свет.

Спасибо. Вот я и прикидываю: похоже, подстроено все. Но кому нужно? Опять-таки шерше ля фам… Единственно — твоей Анне. Сомневаешься?