Владимир Янсюкевич - Песочные часы

– Пойдёт! – ответил Михаил.

– А уж вы сами, по леску, выберетесь на тот край, к основному руслу. Тута трава да тина, а тама простор, пясочек… И уж денег с вас не возьму тода… раз тако дело…

– Нет проблем, отец.

Михаил достал кошелёк, отогнул две сотни и вручил старику.

– Годится?

– Годится! – ухмыльнулся старик, принимая деньги.

– Давай, Санёк! Жми к берегу. Лево руля! – командовал Михаил.

Ближе к берегу сплошной скатертью пошла ряска. Вёсла то и дело цеплялись за траву, и они нагружались мокрой мохнатой зеленью. Санёк совсем выбился из сил.

– Левым, левым греби! – командовал Михаил.

– Ну, пап, я не могу больше…

Лодка была тяжёлая, и Санёк с трудом управлялся с вёслами.

– Ладно, отдыхай.

Михаил сел за вёсла, а Санёк стал рассматривать ряску, заглядывал в тёмные окна воды, проделанные вёслами, где причудливо шевелились многочисленные водоросли.

– А здесь он может всплыть? – вдруг спросил Санёк у старика.

– Кто? Бориска-то? Может. Он такой.

Санёк убрал руку с борта и сдвинулся от края лодки к центру. Старик рассмеялся беззубо.

– Нет, тута не всплывёт. Травы больно много. Запутаится.

Вскоре по бортам прошелестела прибрежная осока, и лодка ткнулась в земляную колдобину.

Михаил составил вещи на нос и выпрыгнул на твёрдую почву. За ним лодку покинул Санёк с удочками наперевес. Потом Альбина. Михаил сгрузил вещи, столкнул лодку, и Старик, на вёслах, отправился обратно.

К основному руслу вышли скоро – островок был длинный, но неширокий. Несмотря на жару, с реки дул ветер, и по тёмной воде гуляли белые барашки.

Над водой с криком носились чайки – верный признак присутствия рыб.

По основному фарватеру плыл большой теплоход. На берегу повсюду лежали, ходили, сидели, купались отдыхающие.

Но вот Санёк, забежавший вперёд, подал голос, видимо, нашёл подходящее место.

– Идите сюда!

Через час на уютном пятачке в конце острова, между деревьями, стояла палатка, рядом было устроено кострище, возле которого лежала большая охапка валежника из лесочка.

Для начала пили чай из термоса с бутербродами.

– Ну что, тебе нравится здесь? – спросила Альбина у мужа.

– Вполне. Вон она река. Песочек. И никого не видно.

– И нас не видно! – вставил Санёк, допивая свой чай.

– Естественно. Какие планы, Санёк?

– Я хочу на рыбалку. Можно твой спиннинг?

– А ты умеешь им пользоваться?

– Нет.

– Пойдём, покажу.

Михаил поднялся.

– Как ты себя чувствуешь, Миша? – спросила Альбина осторожно.

– Да нормально. А что?

– Ничего. Просто спросила.

Михаил и Санёк отправились на рыбалку, а Альбина, переодевшись для загорания, окунулась разок и улеглась на солнышке неподалёку от палатки.

Ночная русалка

Тот же остров, то же место, только пятнадцать лет назад.

Вечер. В небе полная луна. Ярко горит костёр.

У костра сидят Михаил – ему всего двадцать пять,

Артём – он чуть постарше,

худощавый мужик с бритой головой по прозвищу Череп – ему около тридцати,

Совок – крепкий детина с плотной шеей и широким бритым затылком,

и Рита – весёлая и смазливая, с длинными распущенными волосами, деревенская девушка лет восемнадцати.

На брезентовой подстилке водка, «шампанское», шашлыки и прочая закуска. Веселье в разгаре. Несмотря на тёмное время суток, воздух горяч, и все по пояс голы. На Рите тоже только короткая юбка да простой лифчик. Она изредка икает и тут же смеётся над этим, поправляя бретельку лифчика, который постоянно спадает, приоткрывая белую девичью грудь.

– Да сними ты его! Взопреешь! – смеётся Совок.

– И правда, Рит, – поддерживает Совка Череп, в руках у которого вдруг оказалась гитара. – Долой оковы одежды! Мораль для невежды! Сексуальная революция вышла на улицы! Обнажайтесь деревни и города! Свобода, девки и господа!

Все смеются. Рита пьяно и конфузливо улыбается, стыдливо прикрывая грудь.

– А! – говорит она, жеманно отмахиваясь. – Мы так не договаривались.

– А как мы договаривались? – спрашивает Совок.

– А никак! Я вас перевезла и… мне домой надо…

Совок наливает в стакан «шампанского», подаёт девушке.

– Молодец, Ритуля! За это надо выпить. Прими.

– Ой… я уже пьяненькая… – Рита взяла стакан. – И тёмно… не доплыву…

– А никуда плыть не надо, – говорит Совок. – Утром вместе поплывём. Ведь ты нас обратно доставишь? Десять баксов плачу! Или тебя кто-то ждёт?

– Да… Нет… Перевезу… Мать в город уехала, к сестре. А папаня… выпил и спит, наверное… И я хочу в город… – говорит Рита мечтательно.

– Зачем тебе в город, Рита? – спрашивает Артём.

– А! Надоело здесь… денег нет… и познакомиться не с кем…

– И что ты будешь делать в городе?

– Ну… работать…

– Где?

– А куда возьмут. Могу продавщицей. Могу нянькой. Лишь бы деньги платили.

– Ну что, Ритуля, пей, – говорит Совок.

– А вы?

– А мы никогда не отказываемся! – говорит Совок. – А, Артём?

Артём протягивает стакан.

– Наливай!

Совок наливает всем по полстакана водяры, подымает свой стакан.

– За тебя, Рита! Ты клёвая деваха. Балдёжная… я тащусь! – вывел Совок, и глаза его покрылись масляной плёнкой.

– Ой, ну что вы! Обыкновенная…

– Не, в том и кайф – необыкновенная! С изюминкой. Я б тя сходу замуж взял… то есть, женился! Да вот вакансий нет.

Общий гогот. Девушка смутилась.

– А вы на гитаре умеете? Спойте… – говорит она Черепу. – Не знаю, как вас…

– Череп он, – подсказывает Совок.

– Как это? – недоумевает Рита.

– А так. Кликуха. Череп, Череп, где ты был, я могилку сторожил!

– Черепанов я, Григорий! – пробасил Череп и ударил по струнам.

– А вы не пьёте? – спросила Рита у Михаила.

– Я как все, – Михаил взял стакан.

– У вас лицо, как у киноартиста. Я бы смогла в вас влюбиться, – говорит Рита Михаилу с улыбкой.

– Он у нас и есть артист, – подтверждает Артём. – Театральный закончил. И свободен.

– Ой, правда? – Рита придвигается к Михаилу и смотрит на него с восхищением.

– Правда, – отвечает Михаил. – Только всё это… в прошлом.

– Какая радость для меня! Я бы тоже в артистки пошла… Я петь могу, танцевать! Девчонки говорили, у вас там театральный есть…

– Есть.

– Вы мне поможете?

– Он поможет! – сказал за Михаила Совок. – Он всё теперь может. У него голова. Потому и деньги.

– Конечно, помогу. У меня знакомые там… Выпьем за нашу даму! – провозглашает Михаил.

– За мадаму! – пьяно поддерживает Совок.

Все разом со звоном сдвигают стаканы, пьют.

– А ты чего сидишь, бард в законе! – Совок толкает Черепа под бок, гогочет. – А ну, изобрази что-нибудь покудрявей!

– Пэсня! – провозглашает Череп и запевает хрипловато известный хит Розенбаума.