Ришат Гайнулин - Хоспис

Кроме существа в комнате никого не было. Оно сидело на кровати и хитро скалилось, а у его ног лежали оторванные головы отца и матери.

Мам?.. Пап?..

Артур замер, глаза широко раскрылись и на них навернулись слёзы. Они стекали по лицу, перемешивались с кровью. Мальчик плакал кровавыми слезами.

Лица родителей были искажены в ужасной гримасе боли, у отца не было глаз, лишь тёмные дыры на их месте.

Крохотная жизнь вмиг исказилась, разорвалась на лоскуты, воспалённый мозг не выдержал. Он хотел поверить, что всё это сон.

«Мама! Папа! Спасите меня, кто-нибудь! Я хочу выбраться отсюда! Я хочу проснуться!»

Артур закричал, и кинулся на тварь с ножом.

ГАЗЕТНАЯ СТАТЬЯ (ххх. 13.04.2011)

В ночь с 12-го на 13-е апреля 2011 года в квартире 19 жилого дома по адресу «Проспект Шевченко, 99» произошло убийство мужчины и женщины. Соседи услышали крики в квартире, и вызвали полицию.

Полиция подтвердила, что мужчину и женщину убил их собственный сын. Предполагается, что четырнадцатилетний Артур зашёл ночью в комнату к родителям и перерезал им глотки, а затем отрезал головы. Когда оперативники ворвались в квартиру, мальчик сидел на кровати с ножом в одной руке, а другой обнимал головы родителей.

В комнате, где было совершено убийство, стены были исписаны словами «ОН НЕ УМИРАЕТ» и «ОН ИДЁТ!», предположительно кровью, а на кухне найдено послание, написанное на пятне рассыпанного сахара: «ВЫТАЩИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА!».

Юный Артур признан судмедэкспертизой невменяемым и направлен в психиатрическую лечебницу.

ГАЗЕТНАЯ СТАТЬЯ (ххх. 18.04.2011)

Утром 18-го апреля в психиатрической лечебнице было совершено самоубийство. Четырнадцатилетний Артур, недавно совершивший убийство собственных родителей, повесился в своей палате на смирительной рубашке.

Врачи утверждают, что мальчик был крепко привязан ремнями к кровати, и сам ни при каких обстоятельствах не мог их развязать, не говоря уже о том, что он был в смирительной рубашке.

Примечательно то, что конец смирительной рубашки был привязан к основанию люминесцентной лампы, а расстояние от пола до потолка составляет 3,5 метра. Никто так и не смог объяснить, как он добрался до лампы.

Лечащий врач Артура предполагает, что мальчик давно планировал совершить самоубийство. Он неоднократно кричал, что кто-то его найдёт, придёт за ним и убьёт. Мальчик называл его «Гостем».

Полиция ведёт расследование.

В одно мгновенье мир изменился. Артём сидел на кровати, таращась по сторонам, и пытался вспомнить, что произошло этой ночью. Вроде бы, ничего примечательного, но… Артём откинул одеяло, повернул голову к окну. За ним стояла непроглядная ночь. Ни одной звезды на небе, ни одного работающего фонаря. Лишь яркий лунный свет, который разливается по больничной палате, вырывая из тёмных углов неприятные гротескные очертания, и подрагивающий бело-жёлтый квадратик на полу, который роняло небольшое окно в стене у двери.

«Где я?» – проскользнула мысль в не до конца проснувшейся голове.

Что-то было не так. Артём чувствовал это кожей.

Пол покрыт многолетней пылью и грязью, повсюду валяются какие-то бумаги, пустые бутылки, использованные шприцы, пакеты и прочий мусор. Обои в коричнево-ржавых пятнах и чёрной плесени – в некоторых местах они попросту свисают большими лоскутами или бахромистыми лохмотьями.

Что стало с моей квартирой? Сколько я проспал? Какого чёрта?!

Напротив его кровати стояла ещё одна такая же кровать. На ней лежал человек, повернувшись лицом к стене. Артём был готов поклясться, что дома он был один, когда засыпал… Когда он засыпал? И в своём ли?..

Где я, чёрт возьми?

…Он не мог ничего вспомнить. Будто он пропустил несколько дней, за которые его привычная квартира из гадкого холостяцкого утёнка преобразилась в ещё более гадкое, зловещее место.

Это не мой дом. Что со мной произошло?

Артём бросил свой взгляд на столик у кровати. На нём лежала записка. Артём взял листок – в сумраке он не разглядел, как часть пыли, покрывающая записку, просыпалась на стол и кровать, а другая часть – превратилась в облачко, щекочущее нос, – и повернул к лунному свету. Прочитав, Артём чуть не выронил записку из трясущихся рук. На тетрадном листе бумаги кто-то карандашом по-детски вывел большими, жирными буквами надпись:

ВСТАВАЙ! ОНИ ИДУТ.

С левой стороны послышался грохот и звяканье. Гардина, на которой висел огрызок занавески, слетела с креплений и упала. Человек, лежащий на кровати, вздрогнул и застонал, сжавшись всем телом. Дверь в палате с громким скрипом открылась, на пол пролился мигающий свет. Артём замер, уставившись на неё.

Они идут…

Кто это «они»? И что происходит? – подумал он, пытаясь успокоить содрогающиеся руки и колотящееся сердце.

Никто не вошёл.

Артём глубоко вдохнул и с шумом выдохнул. Человек на кровати снова испуганно застонал.

– Эй, там кто-то есть? – спросил шёпотом Артём, а затем чуть громче, – Мне нужна помощь! Эй!

Ему никто не отозвался, и лишь человек на кровати резко дёрнулся и поджал к себе колени.

Артём снова повернул к окну записку и стал разглядывать буквы. Они были написаны явно второпях, линии букв по несколько раз черкали неаккуратными кривыми штрихами. Внизу была ещё надпись.

«Выходи из комнаты, скорей».

Что-то тревожное было в этих словах, выведенными словно рукой ребёнка.

Босые ноги коснулись холодного, грязного пола, и от этого начало ломить ступни. Никакой обуви поблизости не оказалось.

– Эй, сколько я проспал? – спросил он у человека на кровати. – И что случилось? Где все?

Человек сжался ещё сильнее, ничего не ответив. Артём подошёл поближе.

– Ты чего там? Эй, что с тобой… – начал он, коснувшись плеча человека на кровати, и тот обернулся к нему.

От того, что Артём увидел, он испуганно вскрикнул на вдохе – звук был больше похож на скулёж, нежели на крик, – попятился назад и наступил в лужу тёмной жидкости. Нога скользнула по кафельной плитке, сустав в лодыжке неестественно прогнулся, и он упал на бок, навалившись всем весом на подвернувшуюся ногу, чуть не сломав бедро. Но боли в лодыжке и бедре почувствовать не успел, так как приложился виском о грязный кафель, и в глазах вспыхнули десятки искр. В ушах зазвенело, но ужас всё равно не отступил. Артём поднял голову и с широко раскрытыми глазами смотрел на человека, который так напугал его. Челюсть отвисла, словно на шарнирах, и он не издал ни звук и не шелохнулся, пока человеческая фигура поднималась, терзая его болезненным взглядом.