Алёна Град - Не делай больно

Она увидела его, в ожидании стоящего у лестницы, ведущей в всегда так любимый ими торговый центр. Мурашки побежали по телу от воспоминаний, как им втроем было здесь хорошо когда-то. Нелепые примерки и необдуманные покупки, пирожное в местном кафе и фильмы в кинозале. Теперь же Сережа хмурился, и в глазах его Маша заметила такое мучение, что ей самой захотелось расплакаться.

– Сережа, – тихим голосом позвала она, подходя.

Он оглянулся и, задержав на Маше долгий изучающий взгляд, за все время разговора более старался на нее не смотреть.

Постоянное волнение не покидало Машу, от которого она уже устала, и сердце в изнеможении болело, и ноги неустойчиво держали ее, и постоянно, постоянно хотелось реветь, даже тогда, когда реветь невыносимо надоело.

Она не знала, с чего начать, что сказать ему, и он молчал.

Он смотрел куда-то вдаль, и все его тело и выражение лица говорили о том, что ему уже хочется сбежать, уйти прочь отсюда.

– Вы расстались? – наконец, выдавила Маша. Как она ни старалась придумать подходящие слова, все оказывались резкими и пошлыми.

– Да, – отозвался Сережа.

Вокруг играла какая-то веселая музыка, но она только раздражала, как ясное небо и слепящее солнце.

– Мне так жаль, – сообщила Маша, опустив голову, чувствуя, как глаза ее снова наполняются слезами. – Но что произошло, Сережа?

– Какая-то девчонка подбежала ко мне и поцеловала меня, – признался он, также не глядя на Машу. – Она была похожа на тебя, я даже сначала подумал, что это ты. И кто-то нас сфотографировал, а потом они обе убежали.

– И это фото стало причиной всего?

– Именно. Я сказал Полине, что это не ты, – он, наконец, скользнул взглядом по Маше. – Я ей все объяснил, но она не поверила.

– Не поверила, – прошептала Маша, вспомнив, как Полина утешала ее после сцены с Денисом. Маша тогда сказала ей: «Обещай мне, что никогда не оставишь меня, как он. Никогда не оставишь и будешь верить в меня, будешь доверять мне». И Полина пообещала!

Маша истерически задышала, уронив слезу.

– Она обещала верить в меня, – произнесла она надрывно. – Почему? Почему? Кто это сделал? Кому это нужно?

– Я понятия не имею. Но я убил бы их! – признался горячо Сережа. Он впервые за все то время, что стоял здесь, оживился.

– Но как она не разглядела, что это не я?

– Она и правда на фото очень похожа. У нее даже платье такое же, как у тебя. Вот, – он достал телефон из кармана и показал Маше. – Сохранил, как улику.

Маша не верила своим глазам. Девушка, целующая Сережу, обхватившая его руками за шею, и правда выглядела вылитой Машей.

– У нее и сумка как у меня.

– Качество фото оставляет желать лучшего, так что разобраться непросто, ты это или не ты.

– Но кто? Ты считаешь… – Маша запнулась, сложив руки у рта, – это один и тот же подставляет меня?

– Я не знаю, но учитывая такой же случай с Денисом, очень вероятно. Манера одна и та же.

Маше хотелось извиниться за то, что его подставили вместе с ней, но это показалось глупостью. Ведь не она же его подставила! Разве она виновата хоть в чем-то?!

Они почти одновременно заметили Полину, выходящую с Егором из торгового центра, и оба замерли.

Полина же, завидев их вместе, в отвращении отвернулась, обратившись к Егору, который, оглядев парочку, оглядев холодно, словно и не было у него с Машей никакой дружбы, и вечеров, и дней, и чтения книг, и клубов, и признаний, повел Полину прочь, приобняв.

– Да кто он такой? Черт! – Сережа злился на Егора, и на себя, и на Машу, потому что он не встречался с ней никогда, а теперь, когда его обвинили в таком, вдруг сразу же попался с поличным. – Она не так все поняла! – кричал он, будто это могло теперь помочь.

– Поздно, – отозвалась Маша.

Он недовольно, почти с ненавистью, к ней обернулся и резко дернулся с места, не сказав более ни слова.

Маша смотрела, как он удаляется, и новая порция неприятного, тревожного осадка появилась в ней.

Но почему Егор так себя повел? Он поддерживает Полину, это понятно. Но почему он поддерживает ее так, будто Маша и правда виновата? Она все-таки решилась позвонить ему перед встречей с Сережей, ей тоже нужна была поддержка, помощь, одобрение. Егор сказал, что это хорошая идея, когда Маша рассказала свой план, но что-то в его голосе, в его словах, было иное, отчужденное. Или Маше уже просто все кажется? Но они договорились встретиться вечером, и это успокаивало ее. Они поговорят, и все встанет на свои места.

Маша открыла дверь. Егор ей улыбнулся и прошел внутрь.

Он оглядел ее: несмотря ни на что она выглядела не так уж плохо. Грусть и слабость бросались в глаза, но это ей даже шло. Убранные в хвост волосы; ненавязчиво, освежающе подкрашенные глаза и губы; серая футболка и серые джинсовые шорты, соблазнительно открывающие ее стройные ножки; на тонких запястьях множество серебряных и кожаных браслетов с вставками из белых и цветных камней, и парфюм, такой же ненавязчивый, как и все в ней, такой же легкий, как и она сама, такой же свежий. Эта ее свежесть притягивала его, но и раздражала.

– Ты рано. Посидишь в гостиной, или в моей комнате? – она с милой улыбкой глядела на него снизу вверх ввиду ее невысокого роста и высокого роста Егора.

– Я посижу в гостиной.

Маша проводила его, он присел на мягкий, оббитый шоколадного цвета приятной на ощупь материей, диван и взял в руки журнал, лежавший на стеклянном столике.

Когда она ушла, то Егор огляделся. Тяжелые темно-синие портьеры, огромный телевизор, плеер с мощными колонками, причудливые вазы в стенном шкафу, пушистый телесного цвета ковер, два кресла помимо дивана, такие же коричневые и мягкие, на потолке, белом, нарядном, висела не менее нарядная люстра. В комнате пахло чистящим средством.

Егор углубился в чтение журнала, довольно скучного, посвященного бизнесу. Его отец тоже любил такие журналы, но Егор их терпеть не мог. Наконец, в комнату вошли: Маша и мощный грозный мужчина.

– Папа, это Егор, мой друг, Егор – это мой папа, Юрий Алексеевич.

Егор вскочил и протянул руку.

– Очень приятно, Юрий Алексеевич, – он вежливо улыбнулся.

– Что ж, приятно, приятно, – пробурчал тот и, оглядев юношу, вышел.

– Не обращай внимания на него, – предупредила Маша. – Я скоро. Нам с мамой осталось нарезать салат.

– Да конечно, не торопись, – успокоил Егор, вновь усевшись.

Он кинул взгляд на портфель, который оставил в кресле папа Маши, тонкий, блестящий, аккуратный.

Вскоре папа вернулся, открыв этот самый портфель, достав бумаги, чтобы изучить их, пока девочки готовят. Он уселся рядом с Егором, разложив их на стеклянном столике.

– Так значит, ты друг Маши? – вдруг спросил он, не отрываясь от бумаг.

– Так точно, – охотно отозвался Егор.