Михаил Болле - Безславинск

– У монгола зовсим крыша поехала… – констатировала Вика.

– Только все пчелы разлетелись, и они нарисовались, хрен сотрёшь, – с досадой в голосе заявила Людон, прикладывая к опухшей шее мокрое полотенце, – Эти жиды знают, когда трэбо приходить.

– А его-то нафига позвали?! – поинтересовалась прокурорша Ромакова. – Да еще дед этот его, алконафт-гинпотизёр! У маво сына свадьба здесь, а не одесские маски-шоу!

– Да ладно тоби! – успокоил Кузьма, окурив на всякий случай МарТина с Натанычем. – Вспомни нашу свадьбу! Юродивых всегда на праздники звали.

– Да прекратите вы уже! – не стерпел Шарип Ахмедович, – Что набросились на людей? Чем они вас-то хуже?

– Это я позвала, – заявила Анна. – Он будет все на видеокамеру снимать! Понятно? И не обижайте его и его деда! МарТин, иди сюда!

– Только рядом з нами йэтих чучел не сажайте! – взмолилась травмированная невеста и, злобно глянув на Шарипа Ахмедовича, подумала: «Йшов би ти краще зі своїми Кадыровскями чеченцями на барикади воювати, а не всяких тут чучел захищати!»

Словно прочитав мысленное послание Вики, учитель английского ответил ей взглядом, означавшим: «Тут и без меня чеченский спецназ может объявиться на каждом клочке земли, а я свою работу в другом деле вижу».

Натаныч протянул подарочный конверт с деньгами жениху:

– Эх, Гена, всё что нам даётся даром, лучше-таки брать деньгами.

Генка заглянул в конверт, радостно улыбнулся и передал его Вике. Та, в свою очередь, тоже посмотрела на содержимое конверта и быстренько, свернув его пополам, засунула в бюстгальтер.

Кстати, деньги, собранные Натанычем для подарка, были сняты не с Ощадбанковской карточки бабы Зои: на тот момент в Безславинске были закрыты все банки и ювелирные магазины – «до урегулирования ситуации», да и мародеры бесчинствовали, грабили всё что ни попадя. Натанычу пришлось обойти не один двор с просьбой одолжить хоть сколько-нибудь, дабы не упасть в грязь лицом перед молодоженами. Вот такой был человек Натаныч.

– А чо? Пусть кино снимает, заодно деньжат сэкономим. Сколько нам в ЗАГСе за съёмку предлагали? – напряг память Генка, – Три косаря?

МарТин с широкой улыбкой на лице подошел к молодоженам, вручил метлу жениху и сказал по-английски:

– May every day of your life together be worse than the next!

На лицах многих присутствующих появилась большая печать непонимания.

– Слышь, Вахлон, а ты не понял, чо он проболакал щас? – спросил Генка.

– Ммм… Тугева форева! – недолго думая выдал Вахлон и опрокинул рюмку.

– Вообще-то, он пожелал: пусть каждый день вашей совместной жизни будет хуже, чем следующий, – перевела Анна, которую тут же заметил Вахлон. Тонкая, гибкая, разряженная по-журнальному, русая, она не походила ни на одну из рыжих «толстопятых» безславинских девок. Большие разноцветные глаза, обрамленные длинными черными ресницами. Взглянет – и, кажется, брызнут из них голубые и зеленые лучи. Он не мог отвести взгляда. И в его хитрых глазах читалось: «Тебя-то, хохлушечка, я сегодня и отымею»!

Анна тоже заметила его и не удержалась от улыбки, ещё больше подзадорив Вахлона.

Отложив в сторону аудиоаппаратуры дымарь, Кузьма налил себе самогонки и поинтересовался:

– Чогось я не зрозумів в натурі. Ти, МарТын, моєму синуле, що там побажав-то?

– Кузьма, от вашей пошлости со мной оргазм случится! Шо бы мне такое пожелали на свадьбе, то сейчас я бы загорал на Майяме! – не сдержался Натаныч, выбирая себе место поудобнее.

– А ты, швондер психический, воще пей вон и помалкивай! – грубила Степанида Владимировна.

– Шо за манэры? Мадам, ви где воспитывались? И, кстати: «Из праха создан сын человеческий, и в прах он обратится». Отчего же, в таком случае, нам-таки не пить в промежутке? – спокойно ретировался Натаныч и, увидев участкового, поздоровался:

– Доброго вам дня, Ван Геныч! Шо свеженького в уголовном кодэксэ?

Тот лишь кивнул в ответ, скорчив недовольную рожу.

– Да нормуль всё! Спасибо тебе, монгол. Давай свой веник и иди, садись вон туда со своим дедом, – распоряжался Генка на правах виновника сего торжества. – Мы тебя не обидим. Натаныч, веди своего монгола туда вон…

– заливалась Лана Дмитрина.

– Короче, подарок лично от меня такой… – неожиданно громко прервал всех Изиль Лелюдович.

– За молодых!!! Горько!!! – не дав директору Огрызко презентовать подарок, крикнул Вахлон, выпил и стал дирижировать, призывая гостей присоединиться к его традиционному тосту. Призыв сработал, и все хором подхватили «Горько! Горько! Горько!».

Кузьма захмелел от горилки, от радости, переполнявшей отцовское его сердце. Нарядный, в новеньком бежевом английском пиджаке поверх праздничной украинской рубахи-косоворотки, в наутюженных кофейных брюках и крокодиловых ботинках «инспектор» – подарок жены на пятидесятилетие – он тоже был красив сегодня. И кричал вместе со всеми «Гірко! Гірко! Гірко!»

Молодые сцепились в объятиях, МарТин включил видеокамеру, а Рыжий жох взорвал петарду. Грохот от взрыва принёс неожиданный эффект: Вика укусила Генку за язык, да так сильно, что тот подпрыгнул стрекозлом и завыл белугой, а прокурорша Степанида Владимировна поперхнулась горилкой, и Кузьма принялся стучать ей по спине. Начался всеобщий переполох. Первыми под стол кинулись «донецкие корреспонденты», кто-то закричал: «Нацгвардия атакует!», «Караул!», «Мама!», «Бандеровцы!», «Тикай!»

– Та хватит вам паникувати! Це Рудий жох петарду висадив! – утихомиривала народ Вика. На пороге особняка появилась удивленная морда Айдара. «Что они здесь вытворяют?! Не дадут спокойно покемарить на любимом диване…» – подумал дог и улегся на прежнее место у ступенек, чтобы не пропустить очередного значимого события.

Наконец разобрались, что к чему, выдохнули, расселись по местам и продолжили свой местечковый «Пир во время чумы».

– Внимание! – не мог угомониться директор школы и грозно продолжил: – Вот лично мой подарок! Получите!

На этот раз все притихли, и он вручил Генке красиво упакованный свёрток. Жених принялся разворачивать с веселыми словами:

– Тяжеленькое что-то. Золотой слиток, поди?

– Почти угадал! – съехидничал Изиль Лелюдович.

У Гены в руках оказался обычный кирпич с надписью «Дорогой мой бывший ученик Гена и дорогая Вика, с Бракосочетанием!», с другого бока было сказано: «Первый кирпич семейного счастья, в фундамент ячейки общества». Генка в недоумении брякнул:

– Гвоздец и вообще полный здынк.

– Храните его до золотой свадьбы, и он превратится в слиток золота! – посоветовал директор и уселся обратно на стул.