Елена Степанян - Лондон – Париж

Манэ в карете один.

Манэ (кутаясь в плащ). Почему так холодно?

Манэ открывает дверь своего дома.

Его слуга, мальчик лет семнадцати, спит, сидя на нижней ступеньке лестницы.

От звука открываемой двери он просыпается.

Манэ.Что ты тут делаешь, Эрне́ст?

Дефа́рж.Ох, хозяин, наконец вы вернулись! (Вскакивает.) Мадам велела, чтоб я ее сразу разбудил, как вы вернетесь.

Манэ.Не надо. Но почему вы так рано улеглись?

Дефарж.Мы две ночи не спали, хозяин. Маленькая Люси́, как вы уехали, ни на минуту не переставала плакать. Вот только час, как успокоилась.

Манэ.Согрей мне ужин и отправляйся спать.

Ночь. Доктор Манэ за письменным столом. Он кладет перо, перечитывает то, что написал, складывает лист и рвет на множество частей.

День. Доктор Манэ прогуливается по набережной Сены. Он смотрит на воду. По воде плывут желтые и темно-красные листья.

Ночь. Доктор Манэ снова что-то пишет за письменным столом. Снова рвет написанное.

Доктор Манэ сидит, обхватив голову руками.

Вечер. Доктор Манэ в своем кабинете. В дверь заглядывает Дефарж.

Дефарж (нерешительно). Хозяин! Там пришли какие-то… Говорят, тяжелые роды на улице Сент-Оноре.

Манэ встает и начинает одеваться.

Манэ.Собери мне сумку. А я потом проверю, запомнил ли ты, что нужно при тяжелых родах.

Дефарж.Хозяин, мне эти люди не нравятся. Ужасно не нравятся. Может, я скажу, что вас нет? Нет – и всё!

Манэ.Ты что, малыш! Если я стану лечить только тех, кто тебе нравится!..

Дефарж.Хозяин, давайте я с вами поеду! Возьмите меня!

Манэ (проводя рукой по его голове). Да чего ты так испугался? А кто же будет охранять мадам и маленькую Люси?

Доктор выходит в соседнюю комнату. Ему навстречу – человек с умоляющим выражением лица, у дверей второй, точно такой же.

Первый (скорбным тоном). Доктор, ради всего святого! Очень тяжелые роды!

Доктора усаживают в карету. Первый садится с ним, второй вскакивает на козлы. Карета проезжает несколько кварталов, останавливается. Дверцы распахиваются. Двое неизвестных бросаются к Манэ и надевают на него наручники. После этого в карету неспеша садится маркиз д’Эвремонд.

Маркиз.Я же предупреждал вас, доктор, – не вздумайте нарушать покой моей семьи.

Вот ваше письмо прокурору Парижа. Оно очень убедительно написано, но, к сожалению, мне придется его сжечь. (Выглядывая в окно кареты) В Бастилию!

1. Лондон. Адвокатская контора «Картон и Страйвер». Двое молодых людей (Картон и Страйвер), стоя, почтительно внимают старому джентльмену, мистеру Лорри.

Лорри.Вот так он и провел в Бастилии восемнадцать лет.

Страйвер.Ужасно! Без предъявления обвинения, без суда и приговора!

Картон.Восемнадцать лет – это же целая жизнь!

Лорри.Да, для вас это целая жизнь. Ведь вам, Си́дней, еще двадцати четырех не исполнилось?

Картон.Через две недели, сэр!

Лорри.А мистеру Страйверу?

Страйвер.Мне уже двадцать пять, сэр.

Картон.Дьяволы! Уж лучше бы убили!

Страйвер.Что ты такое говоришь, Сидней!

Картон.То и говорю. По-моему, милосерднее убить, чем вот так годами растаптывать человеческую жизнь! – А его несчастная жена! Она ведь даже при желании не смогла бы еще раз выйти замуж! Она же не знала, вдова она или нет.

Лорри.Да, вы в чем-то правы, Картон. Моя кузина, конечно, не помышляла о новом замужестве. Но вся эта история стала причиной ее ранней смерти.

Страйвер.А как вы, сэр, узнали о его освобождении?

Лорри.Я получил через Теллсон-банк письмо от человека, назвавшегося душеприказчиком некоей маркизы д’Эвремонд.

Картон.Почему «назвавшегося», сэр?

Лорри.Тон письма несколько сбивчивый, и тот, кто его писал, и сам не юрист, и, конечно, ни к каким юристам не обращался.

Молодые люди с улыбкой переглядываются.

Страйвер (с легким поклоном). Да, нам до вас далеко, сэр!

Картон.А кто такая маркиза д’Эвремонд?

Лорри.Мне о ней ничего не известно. Никаких дел с нашим банком она не вела.

Страйвер.Удивительное дело! Я столько раз слышал о людях, заключенных в Бастилию пожизненно, а по моим воспоминаниям она не так уж велика. Сколько же в ней помещений? Как они там все умещаются?

Картон.Неужели ты думаешь, Дик, что с пожизненным сроком в одиночной камере можно долго прожить? Они очень быстро умирают, а еще быстрее сходят с ума. (К Лорри) А этот джентльмен, сэр, ваш… э-э… дальний родственник, он в полном порядке?

Лорри.Нет. Насколько я понял из письма, он в очень плачевном состоянии. (Помолчав) Он совершенно ничего не помнит. Ни кто он сам, ни что с ним произошло.

Картон.А его дочери об этом известно?

Лорри (отрицательно покачав головой). Ей ничего толком не известно. Она думает, что речь идет о наследовании какого-то имущества. О таких тяжелых вещах лучше говорить с глазу на глаз, а не в письме. Завтра мы встречаемся с нею в Дувре. Я уже заказал билеты на корабль, который отплывает завтра ночью.

Картон.А сколько ей лет?

Лорри.Девятнадцать. Она живет в Рединге. Формально ее опекуном являюсь я, но воспитывала ее подруга ее покойной матери, некая мисс Энн Адамс, очень достойная женщина.

Картон.Мистер Лорри, но вы ей даже опомниться не даете!

Страйвер.Сидней! Что ты такое говоришь?!

Картон (не обращая на него внимания). Вы представьте: она, хоть и сирота, но живет беззаботно, о чем-то мечтает наверное, и тут на нее обрушивается такое наследство – призрак, выходец с того света.

Страйвер.Сидней! Мистер Лорри лучше тебя разбирается во вверенных ему делах.

Лорри (невозмутимо). Милый мой Картон! Я человек штатский (он поднимает палец), сугубо штатский. Но я знаю, что в житейских делах, как на войне, самые лучшие решения принимаются быстро, под напором неотвратимых обстоятельств. Я собираюсь отплыть во Францию завтра ночью. А мисс Манэ!.. Она может приехать туда и позже. Или совсем не приезжать, тогда я сам привезу сюда ее отца. Оставить его во Франции будет слишком сложно, потому что врачебной практикой он, как вы понимаете, заниматься не может, а вся небольшая собственность их семьи находится в Англии.