Владимир Нащёкин - Простые чудеса

– Ох, что творится… – Татьяна невольно коснулась груди, почувствовав, как заныло сердце – через год уже Серёжке служить…

– Творится? Да уроды они, Таня! Уроды! Куда офицеры смотрели? А? Судить их надо, мразь такую! Это как – впятером избивали одного парня? Они кто вообще? Защитники Родины?

– Лена, успокойся, солнце, – от резких криков подруги у Татьяны стало бешено колотиться сердце. – Тот парень, он ведь поправился уже?

– Поправился, ага, – ответила подруга уже спокойнее, но её сжатые кулачки подрагивали, словно она вот-вот собиралась броситься с голыми руками на любого генерала-взяточника, на любого садиста, на любого непорядочного офицера и расцарапать ему лицо ногтями, прикрыв грудью каждого новобранца.

– Ну, Слава Богу, – с явным облегчением выдохнула Татьяна. – Попьём кофеёчку?

– Поправился! – Лена мотнула головой. – Теперь еду через капельницу получает. На всю жизнь стал инвалидом из-за каких-то отморозков!

Попьём. Кофеёчку…

Пропел сотовый, оторвав Татьяну от воспоминаний. Женщина побеседовала с матерью и стала накрывать на стол.

Ужинали молча. Николай с явным аппетитом скушал тарелку наваристого, ароматного борща.

– Добавочки?

– Угу. Ты у меня – золото, – он обнял жену и с благодарностью чмокнул в щёку.

– Подлиза сибирская, – она шутя хлопнула его по плечу. – Тебе уже лучше?

– Наверное… стой, я что, опять собирался ехать за… – он замолчал, тяжело вздохнул. – За сыном? Сильно орал? Только честно?

– И совсем не орал. Почти, – отвернулась Татьяна, наливая вторую тарелку борща. – Доктора сказали, если принимать таблетки постоянно, приступы пройдут.

– В жопу докторов. Они нам сына не вернут…

– Коля, только не надо ожесточаться… не надо, хорошо? – голос женщины задрожал. – Ты у меня один остался.

– Хо-рр-ро-шо.

Ночь окутала домик Соколовых бархатным покрывалом. Николай около часа ворочался в кровати, пытаясь уснуть. Мысли атаковали, как стая диких псов.

Наконец, пришёл сон.

Серёжка с удивлением глядел на знакомых персонажей. Мальчику казалось, что они стали продолжением сказки, которую он видел недавно.

– Ну! Здравствуй, Сергей! – густым басом приветствовал Дед Мороз, очень похожий на папу. – Ты был хорошим в этом году?

– Не совсем, – честно признался обрадованный визитом волшебного гостя мальчик. – Но я старался…

– Молодец! А за старание ты получишь сюрприз, который для тебя приготовила сама Снегурочка.

– Ух, ты! А когда она успела, если у вас столько детей каждый год?

– Хм… нам помогают волшебные звери, снеговики и даже птицы! Ха-ха-ха! – Николай незаметно подмигнул Татьяне, она тут же достала Заветный Пакет, завязанный золотистой ленточкой.

Мальчик вскочил, достал подарок и запрыгал на кровати.

Ура! Урра-а-а! Настоящий, самый замечательный в мире набор Волшебных Карандашей! Вот здорово!

Серёжка так крепко обнял Деда Мороза, что у того чуть не отклеилась борода. Снегурочка засмеялась и ловко загородила Николая, чтобы он не развоплотился раньше времени.

Весь день мальчик носился с набором карандашей как заводной, придумывая, что же нарисовать.

Когда вся семья собралась под ёлкой, украшенной мандаринами (мама аккуратно привязывала их к веточкам, чтобы каждый мог сорвать лакомство) и фигурками сказочных существ, вырезанных из серебристой фольги, Серёжка достал лист бумаги.

– Я хочу… нарисовать что-то такое, – он задумался и почесал светло-русую голову. – Чтобы всем понравилось! Да, и пусть этот рисунок всех развеселит – Новый Год же!

Затем взгляд мальчика остановился на большой энциклопедии, которую родители подарили ему в прошлом году.

– Ты хочешь нарисовать нам большущего динозавра? – улыбнулся отец.

– Не совсем, – Серёжка открыл страницу с изображением величественного, изящного птеродактиля и закусил карандаш.

Когда Николай проснулся, в груди защемило сердце. Мужчина осторожно встал, чтобы не разбудить жену и пошёл на кухню. По щеке скатилась одинокая слеза.

Каким образом рисунок сына мог превратиться в чудовище его ночных кошмаров? Что всё это означало?

Он налил чай и долго сидел за столом. На лбу пролегли широкие морщины.

Может быть, Сергей хотел ему рассказать о какой-то тайне?

Нужно найти, поскорее найти все рисунки сына! Николай был уверен, что в них кроется ключ к странной загадке. А может быть, ему просто слишком хотелось в это верить?

Он перерыл все ящики на кухне, но не нашёл ничего, кроме обломка карандаша. Чай на столе окончательно остыл, но Соколову уже не хотелось пить.

На ватных, непослушных ногах мужчина добрался до кровати. Поцеловал спящую жену и осторожно, чтобы не разбудить, накрыл одеялом.

Николай оказался в саду. Солнце настолько ярко освещало деревья, что листва казалась золотистой. Радостно пели птицы.

Соколов каким-то шестым чувством почувствовал… нет, не тревогу, не опасность – внутри словно проснулся странный зверёк, который хотел напомнить о чём-то важном.

Мужчина прошёл мимо яблонь в дальний конец сада, где возвышалось ореховое дерево. В раскинутых ветвях и сочно-зелёной короне листьев была какая-то особая, простая красота. Подул лёгкий ветерок, и листва зашелестела нежным шёпотом.

Николай мог поклясться: дерево хотело ему что-то рассказать.

Вдруг на земле появилась знакомая до дрожи тень. Соколов вскрикнул и метнулся прочь, пытаясь ускользнуть от страшного существа, преследующего его почти каждую ночь.

Но он уже знал, что не успеет убежать.

Внутри всё сжалось, когда гигантская птица захлопала крыльями. Николай прижал голову к земле, молясь, чтобы птеродятел забыл о нём, исчез, растворился или нашёл себе другую жертву для охоты!

Затем случилось то, чего Соколов ожидал меньше всего.

– Эй, мужик! Не кипишуй. Я по делу.

– Че-че-чего-о? – садовник не мог поверить глазам: доисторическое чудо аккуратно приземлилось между деревьями и, щёлкая жутким клювом, смотрело на него.

– Зачем ты от меня удираешь каждый раз? Я же культурно поговорить хочу, а ты, значит, задом ко мне! Не очень-то вежливо, знаешь ли.

– Просто я это… чуть со страху в штаны не наложил, когда тебя увидел, – признался Соколов.

– Ну и зря! – Пернатый Разрушитель обижено щёлкнул клювом. Николай на всякий случай отодвинулся подальше. – Птеродятлы – самые миролюбивые в мире существа.

– Заметно. Наверное, вы разнесли несколько городов только из-за миролюбивости.

– Мужик, это же твой сон! Твои навязчивые фобии нарисовали в голове этот бредовый сюжет, а мы крайние? Тебе лечиться надо.

– Только это не лечится, – вздохнул Соколов. – У меня от лекарств, которые выписывают доктора, голова кругом идёт.

– Позитив, – со знанием дела протянул крылатый гость.