Владимир Нащёкин - На крыльях Павшего Луча

Фотограф Владимир Владимирович Нащёкин

Редактор Владимир Владимирович Нащёкин

Редактор Елена Владимировна Шмидт

Корректор Владимир Владимирович Нащёкин

Иллюстратор Ольга Orine

© Владимир Владимирович Нащёкин, 2017

© Владимир Владимирович Нащёкин, фотографии, 2017

© Ольга Orine, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4474-1362-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сотни, тысячи людей закричали от восторга, не в силах поверить в происходящее: на изумлённых зрителей падал, сверкая в лучах игривого солнца, настоящий золотой дождь.

Секунду спустя крестьяне и ремесленники стали подпрыгивать, пытаясь поймать драгоценные капли.

В тот день Арена напоминала гигантскую чашу, переполненную насекомыми. Зрители суетились как муравьи, занимая места.

Когда из внутренних камер на песок вышли по пояс обнажённые рабы, нижние ярусы взорвались бешеным рёвом. Многие крестьяне узнали соседей-кливийцев, с которыми до восстания торговали и обменивались товарами. Теперь мятежники превратились в дешёвых слуг, чтобы развлекать тех, против кого сражались лишь несколько дней назад.

Одна из внутренних камер раскрылась, из огромного провала послышалось шипение, вызвавшее настоящую бурю эмоций – зрители стали гадать и спорить, пытаясь понять, какое чудовище выведут на этот раз.

Через минуту вооружённые длинными посохами жрецы заставили появиться на Арене создание, от одного вида на которое побледнели даже бывалые воины.

Существо приподнялось на волосатых паучьих лапах, взметнуло фонтаны песка и щёлкнуло внушительными клешнями так, что по рядам зрителей прокатились крики ужаса. Затем ринулось на жрецов, которые хотели натравить чудовище на кливийцев, но перестарались и слишком разозлили. Служители проворно расступились, окружая себя сверкающими щитами.

Скорпиук пролетел мимо, едва не задев одного из служителей покрытой длинными шипами лапой, но тут же проворно развернулся, вызвав крики ужаса у зрителей. Некоторые представители знати зааплодировали, посчитав такой поворот заранее приготовленным сюрпризом.

– Пока знать пялится на бойню, народ гибнет от чудовищ как мухи, – лейтенант Райлин, стоящий рядом с Верховным Наместником, скривился. Отправить бы пару вон тех толстосумов с верхних ярусов на корм скорпиуку – вот это было бы зрелище, разорви меня острозуб! Ох и поплясали бы они!

– Помалкивай тут, – Наместник Холлинг огляделся, не услышал ли кто их разговор, но все оказались слишком поглощены зрелищем. – И помни всё, что я приказал: ошибок не прощу.

– А ты меня не запугивай, – рука воина нежно погладила меч. – Я обещал, что сопровожу тебя до Арены и потолкую с тем несговорчивым купцом, который, по твоим словам, не очень любит делиться, но на твои мутные делишки не подписывался. Думаешь, если воин, то у меня нет убеждений? Это опасные мысли, знаешь ли – знаю двух баронов, которых нашли в канаве после того как они пытались заставить отказаться некоторых имперских офицеров от принципов.

– Дорогой Райлин, – Наместник незаметно коснулся перстня на правой руке, почувствовав исходящее тепло. – Уверяю, я как никто другой ценю принципы благородных императорских офицеров. Так ты поможешь мне? Разумеется, не нарушая свой священный кодекс.

– Я? Да ты нахлебался яда гнилоеда, чтобы предлагать мне такое? – воин схватился за меч, но тут по его широкому лицу пробежала судорога. – Да-а… если кодекс… то конечно… почему н-нет.

– Вот и замечательно, мой дорогой друг! Вот и замечательно.

Тем временем магистр жрецов взмахнул посохом, опуская на чудовище волшебную сеть, словно сотканную из удивительного ледяного пламени. Скорпиук присел, яростно зашипел, но сеть опутывала его, будто живой кокон.

По Арене прокатилась волна восхищения:

– Кончай его! Отморозь лапищи этой страховидле!

– Да! Преврати в ледышку!

Затем случилось непредвиденное. Скорпиук сжался и ударил клешнями – сеть дрогнула, а через мгновение разлетелась тысячей осколков.

Чудовище раскрыло пасть и выстрелило липкой паутиной в молоденького жреца. Паренёк дёрнулся, закричал, но спустя секунду уже оказался перед разъярённым созданием.

Прежде, чем служители успели помочь, скорпиук схватил несчастного клешнёй. Раздался отчаянный вопль, от которой содрогнулись сотни зрителей – затем жрец исчез в пасти гигантского насекомого.

Служители ударили десятком алых огненных стрел, но те лишь слегка заставили потемнеть прочный панцирь.

Чудовище зашипело и снова ринулось на жрецов. Магистр вскинул руки вверх и, пронзительно вскрикнув, ударил посохом, взметнув настоящий фонтан песка.

Посох заискрился, вспыхнул синим светом – через мгновение на скорпиука обрушились молнии, похожие на сверкающих змей.

Чудовище попятилось, щёлкая в ярости клешнями. Трибуны замерли в предвкушении развязки, а служители попятились, стараясь увеличить расстояние – никому не хотелось разделить участь младшего послушника.

Тем временем пленные рабы в центре Арены молча наблюдали за поединком.

Лица большинства пленников не выражали эмоций, но в глазах самых юных участников отражалось отчаяние.

Канесу только два дня назад исполнилось шестнадцать, его отец погиб в лесу от разбойников, поэтому парень нанялся в охрану к знакомому трактирщику, чтобы зарабатывать на жизнь себе и матери. А когда имперцы пришли в Кливию, то спалили трактир и хозяина повесили как пособника мятежникам. Даже сейчас Канес не мог забыть эту картину: добродушный, всегда гостеприимный трактирщик болтался на дубе, ветер трепал седые, покрытые засохшей кровью волосы мужчины, а ворон жадно клевал его правый глаз, раздирая щеку когтями.

Кто-то поговаривал, что мятеж организовала кучка имперской знати, чтобы героически подавить его и прославиться перед Императором. Канес отдал бы всё на свете, чтобы оказаться на Арене против этих ублюдков.

Сейчас рядом с парнем стояли трое его друзей – Марен, старше самого Канеса всего на год, Люсий, с огромными детскими глазами и ресницами как у девушки, а также широкоплечий Рогли, который, не смотря на габариты, мог одной палкой отлупить имперского гвардейца, это Канес видел лично – правда, гвардеец не страдал самоиронией и приказал солдатам выкинуть ловкача на Арену в первых рядах. Остальных парень не знал и справедливо думал, что уже не узнает.