Владимир Нащёкин - На крыльях Павшего Луча

Как могут такие крохотные светлячки вмещать леса и поля, ведь любой уместится на ладошке. Ну и вруны эти взрослые!

Хотя Ксано вруном не был (всегда выполнял обещания и даже разрешал иногда смешивать эликсиры), Миа никак не могла этому поверить.

До Мельницы девочка добралась с такой быстротой, будто за спиной выросли огромные крылья. Она представила себя красивой ночной бабочкой, летящей к мечте.

Ну вот! Проще простого!

А ведь если рассказать мальчишкам – не поверят, скажут: «ох и врунья ты, рыжая!» Ага, сами в штаны наложат, если ночью встретят хотя бы одного таленга.

Трепачи, только и могут – кидать камнями в собаку, а потом отбегать и дразниться! Вот если бы я взаправду стала Снежной Принцессой, как сказал Большой Медведь, то издала закон: всем дразнючим мальчишкам сыпать в штаны муравьёв. Хи-хи-хи! Пусть знают.

Миа представила такую картину и захрюкала от смеха. Интересно, Ксано понравится такая шуточка? Он хоть и парень, но никогда не дразнится.

С мельничного холма уже виднелся Монастырь Радуги, в котором жил Ксано. Девочка присела на траву, погладила Кыша и несколько минут любовалась изящным, похожим на маленький замок, строением.

Но при чём же тут радуга?

Миа присматривалась, пока не заболели глаза, но так и не заметила ничего. А ведь ещё нужно разгадать секрет, о котором говорил Медведь.

Делать нечего, придётся спускаться. Она посадила Кыша на плечо и, разбежавшись на вершине, скатилась вниз.

Густой мох, растущий выше щиколоток, щекотал кожу. Девочка съехала с холма, чувствуя себя самой счастливой на свете.

Миа шла к монастырю, думая о его тайнах, и воображение рисовало удивительные картины.

Только ночь, окутавшая деревню тёмным покрывалом, понимала девочку.

Утро проснулось, хохоча, словно королевский шут и принялось гоняться солнечными зайчиками за трёхцветным монастырским котом. Яркие лучи сияющими нитями пробивались сквозь окна, открывая новый день.

Свет хотел радоваться и смеяться, хотел прятаться в забытых уголках или рисовать узоры на прозрачной глади озера. Свет любил новый день и мечтал, чтобы все в мире позволили ему подарить частичку тепла, но никто этого пока не знал, поэтому ему стало немного грустно. Иногда люди не замечают ничего дальше собственного носа! Будь его воля, он бы создал целый солнечный мир, полный ярких красок.

Мир, в котором сбываются мечты, нет места для тени, серого равнодушия или жестокости.

Лучик скользнул золотистым узором по подушке, прошёлся по тёмным волосам спящего и пощекотал его.

Ксано чихнул, встал с кровати и потянулся. Затем прочитал нараспев Слова, которые помогали ему получить заряд бодрости на весь день. Подошёл к окну, распахнул его, впустив в комнату волны тепла. Кончики пальцев едва заметно засияли – так-то лучше! А сейчас попробуем поймать шустрый рассветный луч…

Клерик вытянул руки, чувствуя, как нежное тепло струится сквозь пальцы. Сердце забилось быстрее, будто предвкушая начало нового приключения. Ксано вдохнул полной грудью чистый утренний воздух, с губ клерика сорвались слова приветствия Новому Дню.

Словно по команде невидимого дирижёра, обычная комнатка вспыхнула, озарилась всеми цветами радуги.

Будь счастлив, глаза открывая, когда рассвет незримую грань меж тьмою и светом пронзает! Будь счастлив!

И дню разделить эту радость с тобой позволь!

Лучик подпрыгнул от радости, пронесся сверкающей лентой по потолку и замер, притаившись в углу. Подождал несколько секунд, затем скользнул солнечным бликом на одежду Ксано, отдавая ему тепло.

А за окном просыпался новый мир, полный тайн и загадок, чудес и секретов. Луч едва удержался от того, чтобы не завопить от восторга, превратившись в огненный шар.

Его желание исполнилось!

Ксано проверил, хорошо ли убрали комнаты послушники, взял сумку с зельями и вышел на улицу.

Монастырь находился на краю небольшой деревеньки. Каждый день клерик обходил прихожан, лечил больных, выслушивал жалобы и мольбы. Работы полно – к вечеру иногда приходилось обойти всю деревеньку по несколько раз.

И в этом для клерика заключалась особая прелесть. Общение с людьми помогало понять суть Радуги всё глубже с каждым днём.

Ксано видел маленькие семейные драмы, которые разгорались неожиданным фиолетовым огнём, видел серую, почти невыносимую боль простых людей и пытался её разделить.

Он добавлял яркие краски туда, где скрипело зубами отчаяние, и на душе становилось хорошо. Ведь он хоть на мгновение, но приблизил Радугу к людям! А ради этого стоит жить.

Больше всего ему нравилось, когда наступал вечер, и детвора собиралась у заброшенной мельницы, чтобы послушать истории.

Ксано давно приглашали в город, но он не хотел оставлять монастырь: каждого крестьянина знал в лицо, они стали ему родными, заменив семью. Люди искренние, отзывчивые, а что ещё нужно?

– Урр-раа! – завопил кто-то и бросился на спину парню.

Ксано вздрогнул, обернулся, его лицо засияло улыбкой.

– Миа, здравствуй! Что задумала на этот раз?

– Ещё не знаю! – конопатая девчушка с золотой косой до пояса обхватила руками шею клерика, прижалась щекой к лицу. – Ещё не придумала! Ты придёшь сегодня, сказочник?

– До вечера я не сказочник, а самый обыкновенный служитель Радуги, – он мягко опустил девочку на землю. – В сказочника я превращаюсь, когда девочки ведут себя хорошо и помогают родителям.

– Ну-у… я сегодня совсем хорошая-прехорошая: встала рано, полола огород и поливала цветы. Даже с мальчишками не дралась, вот. Правда ночью была не очень хорошей, – она замялась.

– Опять подкрадывалась к монастырю? Ты же знаешь, ночью вне дома бывает опасно! Я говорил тебе?

– Говорил… – девочка опустила голову. – Но в этот раз я почти совсем не виновата, то есть… мне привиделись таленги. Они танцевали.

– Ты видела танец таленгов? – Ксано погладил Миа по огненной головке. – И не заснула?

– Ага, не заснула, правда с большущим трудом! Они показали мне ледяное царство, потом берег и красивое, синее-синее море, а потом пришёл Большой Мишка и пообещал вылечить маму.