Владимир Нащёкин - На крыльях Павшего Луча

Не дожидаясь ответа, Арен зашагал к лесу. Мальчишки переглянулись: Лосиная Поляна давно считалась местом, где густо росли самые редкие травы. Хорош, нечего сказать! Лес общий, а этот верзила хочет один всё собрать, пока остальные будут лазить по чащам. Навалиться бы на него, да отдубасить, чтобы не выпендривался! Как же, справишься с таким, телок откормленный…

Ребятня тут же устремилась к лесу с другой стороны озера, чтобы не встретиться с Ареном. Они мчались с такой скоростью, словно за ними гнались разъярённые людоеды.

– Быстрее, быстрее! Пока все лучшие места не заняли!

– Чур, в Кошмарные Заросли не лезть!

– Урра-а-а! Я первый, первы-ый!

– Нет, я! Да не толкайся, медведь кривоногий!

– А ты не лезь! Вот я тебе…

– А-а-а, я ногу подверну-у-ул! – завопил маленький мальчик, которого толкнули в беготне. По раскрасневшимся щекам потекли слёзы, не столько от боли, сколько от жгучей, невыносимой обиды: как же так, все они бегут Туда, в таинственный, полный приключений и удивительных находок лес, будут собирать редкие травы, слушать птиц и любоваться дикими цветами, а его толкнули, толкнули специально, чтобы оставить одного здесь?! Несправедливо!

– Нечего вперёд старших соваться, – со злостью кинул ему Влар. – Тебе только с девчонками возиться. Сопля!

Клерик спешил к дому Миилы, надеясь, что горячка хоть немного спала. В Монастыре Радуги не хватало эликсиров, поэтому всё зависело от результатов очередного травосбора.

Соберут мальчишки хотя бы несколько сотен лепестков огнецвета – хватит на пару эликсиров, которые спасут жизнь какого-нибудь крестьянина, покусанного в лесу волками или девушки, отравившейся грибами.

Каждая пара рук, каждый взъерошенный мальчуган на счету. Это для них поход в лес – необычное приключение, игра, возможность посоревноваться, кто лучше завоет волком или первым найдёт шкуру змеегрыза, которую эти существа скидывают каждый месяц. А для него – ещё одна головная боль: сумеют ли вернуться целыми? А что если забредут глубоко в чащу (хотя он сотни раз предупреждал не соваться дальше исхоженных, проверенных тропок) и встретят ядозуба, гнилоеда или хмырня?

Вот и решай, Ксано, что лучше: оставить маленьких разбойников без дела, чтобы они передрались друг с другом от скуки, или отправить с поручением в лес, где даже опытному следопыту понадобится хороший лук и полный колчан стрел с серебряным наконечником.

Так. Спокойно, клерик, спокойно! Всё будет хорошо. Ты же объяснял, как отличить обычный муравейник от полного голодных плотоядных жуков гнезда живоглорок? Теперь даже самые маленькие дети ориентируются получше взрослых. А гнилоеды и ядозубы им не попадутся – слишком далеко от их излюбленных болот.

Ксано вздохнул. На душе было неспокойно, будто кто-то медленно царапал острыми коготками изнутри.

Когда ребятня с дикими воплями унеслась на поиски лесных сокровищ, Миа подошла к лежащему в траве и помогла подняться.

– Наверное, я ногу слома-а-ал! – захныкал Шако. – Или сра-а-азу обе! А-а-а!

– Нет, что ты! – она погладила его по голове. – Просто ушиб. Мне Ксано показывал, как отличить.

– Точно? – мальчик тут же перестал хныкать. – Вот теперь мне никто не поверит, что я убежал от людоедов и переломал ноги, прыгая через их ловушки!

– Выдумщик ты! – фыркнула девочка. – Зачем же хвастаться тем, чего не было?

– Ничего ты не понимаешь! Шрамы украшают мужчину! – возмутился неудачливый следопыт. – И как же я объясню, что за весь день ничего не собрал? Надо мной же вся деревня смеяться будет!

– Ну, ты ещё сможешь утереть нос Влару и остальным, – она улыбнулась и погладила сидящего с довольным видом на плече мышастика. Кыш деловито почесал розовые ушки и подмигнул мальчугану.

Слезы тут же высохли у охотника на людоедов. В припухших синих глазах заблестели любопытные искорки.

Наместник мрачно смотрел на квадратные фигуры одетых в тёмно-зелёные плащи стражников, которые почти полностью сливались с деревьями. Только опытный следопыт сможет заметить разницу, но едва ли успеет кого-то предупредить: промедлил долю секунды – стрела в горле.

Пока всё идёт по плану.

– Все тропы перекрыты, – Райлин возник внезапно и начал без предисловия. Чего ещё ожидать от вояки, который не привык к этикету?

– Мастер Холлинг, – сухо поправил лейтенанта мужчина и сделал жуткую гримасу.

– Мастер Холлинг, позвольте мне, невыносимому вояке, привыкшему голыми руками давить слизней и болотников, вместо того, чтобы насиживать геморрой в роскошном замке, доложить? – ухмыльнулся воин и расправил могучие плечи, возвышаясь на голову перед невысоким Наместником.

– Над сарказмом ещё работать и работать, – поморщился Холлинг. Докладывай.

– Лес заняли мои ребята. Из деревни не выскользнет даже мышь, сожравшая зелье невидимости. Приказ никого не выпускать, в случае появления людей – стрелять на поражение.

– За операцию ты отвечаешь головой, Райлин. Императору нужно новое представление, чтобы разбудить Око. А для этого нам нужны не бродяги, или кучка голодных разбойников, которые не в состоянии даже отличить самодовольного рыцаря от Охотника. Необходим серьёзный боец, редкий экземпляр, понимаешь? Восстание в Кливии отняло слишком много сил, поэтому зрители требуют новое зрелище на Арене. Чем лучше ты справишься, тем больше шансов на успех. Лекарь, если он действительно так хорош, как говорят, нужен живым, остальные не имеют значения.

– Понял. Но что делать, если, например, появятся дети? Они могут забраться в лес за ягодами или травами.

– Это твои проблемы, лейтенант. Главное – обойдись без лишнего шума.

– Хм, – Райлин почесал затылок. – Можешь считать меня тряпкой, Наместник, но стрелять по детям – не моя специальность. Я лейтенант гвардии, да будет тебе известно, а не убийца. Надеюсь, они сюда не забредут, и всё пройдёт спокойно.

Холлинг вместо ответа бросил на воина недовольный взгляд, затем коснулся массивного перстня с Императорской печатью.

Лейтенант вздрогнул, взгляд потускнел. Он что-то прошептал, поклонился Наместнику и мгновенно растворился в лесном лабиринте.

– Ну вот, так всегда… – Миа погладила Кыша. Зверёк тут же лёг на спину, подставляя мягкий пушистый живот, и заурчал. – И никто даже не стал слушать, что за пучок изумрудного папоротника монахи обещали целых три медяка. Вернуть их и рассказать или нет?

– Три медяка-а? – глаза Шако расширились до размеров огромных монет. Мальчик тут же вскочил, позабыв про ушиб. – Обалдеть можно! Конечно, вернуть! Вернуть, нам же достанется от Арена и Влара, когда они узнают! Только представь, что они с нами сделают! Три медяка, опупеть, да чтоб меня в вонючего скалозуба превратили! ТРИ НАСТОЯЩИХ МЕДЯКА! У-у!