Владимир Нащёкин - На крыльях Павшего Луча

Чумазые философы в дырявых штанах, атаманы и мыслители с ещё совсем чистыми, наивными душами. И что с ними делать?

Ксано всё время задавал себе этот вопрос, придумывал новые занятия, планировал, хотя знал, что всё это бесполезно: новый урок будет совершенно непредсказуемым, чудаковатым, даже немного сумасшедшим, но всякий раз – совершенно другим.

– Ну, что лесные разбойники, кто поможет разложить ваши сокровища?

– Я! – гаркнул Влар и выскочил вперёд.

– Дубина, ты в прошлый раз помогал! Хватай его, пацаны! – на парня тут же навалились четверо мальчишек и повалили на землю. Кто-то сунул в рот наглецу пучок травы, остальные принялись мутузить, расплачиваясь за недавние обиды и подзатыльники.

Ксано с большим трудом удалось их разнять – сцепились как собаки! Чуть зазеваешься – поубивают друг друга.

– Тихо, – спокойно сказал он. Дети увидели знакомый, пугающий и одновременно властный блеск в глазах. Отступили, опустили взъерошенные головы. – Укладывать травосбор будет тот, кто ведёт себя достойно. Что значит, «достойно», Влар?

– Ну-у… типа не орёт, не матерится, подаёт пример! Как я, короче, – он выпятил широкую грудь и подмигнул собравшимся девчонкам, которые тут же захихикали. С вымазанным в грязи лицом он выглядел невероятно комично.

– Вот врет! – не выдержал Арен, едва сдержавшийся, чтобы не влезть в драку. – Ты, скотина наглая, вёл себя как придурок! Потому что и есть – придурок! Гы-гы-гы!

Шутка показалась ребятне настолько остроумной, что все загоготали.

Ксано постарался сохранить серьёзное выражение лица, но не выдержал – уж больно забавными выглядели мальчишеские физиономии.

Любой, кто придумает самое обидное прозвище для плаксивой девчонки или ведёт себя наглее остальных – уже считает себя героем.

Улыбнулся. Холм тут же взорвался оглушительным хохотом, словно ребятня ловила любое выражение лица клерика, выжидая любой повод, чтобы попроказничать.

Влар надулся, сжал кулаки. Но связываться не стал – Арен на голову выше, да в полтора раза шире в плечах. В тринадцать выглядит как взрослый мужик, а в драках ему нет равных, моргнуть не успеешь – зубов не досчитаешься.

Арен ухмыльнулся, явно польщённый таким успехом шутки.

– Влар, Арен и остальные хулиганы на два дня лишены походов в лес, – сказал Ксано, сделав минутную паузу. – Кто ещё не насмеялся над глупыми шутками – выкладывайте, мы все внимательно послушаем.

Ребятня замолкла. Два дня без лесных прогулок – это серьёзно. Даже очень. Страшнее наказания просто не существует! Лучше неделю выгребать коровьи лепёшки, чем лишиться возможности исследовать лес вместе с остальными, находить редкие травы, ловить гигантских кузнечиков-хохотунов, спорить, чей трофей лучше и, конечно, хвастаться увиденным!

Да, попали пацаны… тишина стала угрожающей.

– Но кто же будет укладывать травосбор, Ксано? – лопоухий Тако с такой надеждой посмотрел на тележку, словно от решения клерика зависела его жизнь.

– Тот, кто больше всех потрудился, – рассудил парень. – Кстати, кого-то здесь не хватает.

– Наверное, Перебзделка опять заблудилась в лесу, испугалась бешеного паучка и теперь мы отправимся её спасать, пока она не закатила истерику и не затопила весь лес зелёными соплями! Ха-ха! – Арен захохотал, надеясь на поддержку мальчишек. Ксано строго поглядел на парня, который на полголовы был выше его. Хохот сразу оборвался.

– Уверен, с Миа всё в порядке, она скоро присоединится к нам, поэтому…

– Подожди-и-ите! Я! Мы! Ой! Я! Сейча-ас!

Мальчишки раскрыли рты, глядя на невероятное существо, которое, сопя и отдуваясь, пыталось вскарабкаться на холм.

Существо состояло из большой кучи папоротника, над которой подпрыгивали огненно-рыжие косички. Под кучей бежали две пары ног, а на вершине изумрудной копны восседал с гордым видом мышастик и, деловито подрагивая розовыми ушками, что-то пищал, видимо, указывая направление.

– Во даёт! – изумился Влар. – И как они допёрли такую махину?

– А чего тут нести, – хмыкнул Арен. – Одна трава, это не дрова полверсты тащить из лесу. То же мне, герои…

– Миа-а-а! Давай к нам! – закричали девчонки и бросились помогать подруге. Но их уже опередил Тако, взявший добрую половину лесных трофеев.

– У-уфф! – выдохнула девочка, поднявшись на Мельничный холм. – Я опоздала, да? Ну, вот опять! Расскажите, ну, расскажите же! Что я пропустила, а?

Шако сел рядом, вытаскивая из-за шиворота кусочки листвы.

В ответ раздался оглушительный хохот.

Раскрасневшееся лицо девочки напоминало огромный помидор, на котором золотились крупные конопушки (солнечные искры, как говорил папа). Рыжие волосы растрепались, между ними торчали листья изумрудного папоротника, придавая девочке просто уморительный вид.

Кыш ловко спрыгнул на землю, скорчил рожу Арену и принялся деловито очищать ушки, что-то весело напевая.

– Ну, раз уж мы наконец-то все в сборе, полагаю, ни у кого не осталось сомнений, кто должен укладывать лесные трофеи, – Ксано незаметно подмигнул Миа и Шако.

Девочка отдышалась, поправила волосы. С поклоном приняла от клерика серебряный медальон с изящным рисунком огнецвета – символа леса и стала аккуратно раскладывать в телегу пучки халои, молодицы и других трав. Мальчик помогал ей. Остальные, не отрываясь, наблюдали. Детские глаза сверкали от восхищения, зависти и надежды, что когда-нибудь такая честь выпадет именно ему.

– Когда растущие дары от Леса смирённо принимаю, в душе Частица Жизни семенем священным здоровие, любовь и благодать дарует нам, ведь все мы: люди, птицы, звери – лишь дети, дети Света, Природой воплощённые, чтоб обрести свой Путь , – произносила она, бережно принимая от детей пучки трав.

Лица детей стали серьёзными, ведь Лесная Песнь требует искренности. Только Арен язвительно изогнул плотно сжатые губы, когда девочка с поклоном принимала у него охапку нежно-зелёной халои.

Эх, повезло опять девчонке! Ну и ладно…

Вечер опустился на деревеньку сумеречным одеялом, когда закончилась Песнь.

Миа вытерла лоб, порылась в кармашке и дала Кышу кусочек сыра, чтобы никто не видел, каким восторгом горят её глаза. Наконец-то она произнесла Песнь! Вот мама обрадуется, когда узнает! Улыбнётся, поцелует и долго будет рассказывать папе.

Шако стоял рядом и улыбался так, словно это был самый счастливый день в его жизни. Подумать только – участвовать в настоящей церемонии Лесной Песни, это вам не мух в сортире считать!

Почему-то в этот момент Миа почувствовала, что мама непременно поправится. Раз Ксано обещал – всё будет хорошо.

А если очень-преочень захотеть, тогда доброе желание обязательно сбудется!