Катя Райт - Правила склонения личных местоимений

– Ты же сказал, что ваша мама умерла… – осторожно вступает Юля.

– Да какая разница! – отвечаю.

– Ты молодец, Ромка. – говорит Юля и подходит ко мне. – Просто ты столько на себя взвалил… – она хочет поцеловать меня и уже касается моих губ, но я отстраняюсь.

Конечно, меня же прорвало, меня же теперь не остановить. И я теперь не успокоюсь, пока не выговорюсь. И Юля еще как будто провоцирует меня на дальнейшие откровения.

– Как же ты в школе учишься? – спрашивает она. – Как еще успеваешь что-то?

– Да никак не успеваю! – говорю. – Мне, вообще, наплевать на эту школу. Но они же никак не отстанут от меня! Все лезут и лезут со своим образованием! И ведь я же дотягиваю до троек – что им еще надо! Но нет, они же все твердят, какой я способный, что я могу больше. Да знаю я все о себе. Знаю я, что могу! Но если мне еще этим голову забивать, этой дурацкой школой, то я точно чокнусь!

– Значит, ты можешь учиться лучше?

– У меня офигенная память, Юль. – отвечаю с усмешкой. – Я что-нибудь услышу или прочитаю какую-нибудь книжку, и помню потом чуть ли ни наизусть всю жизнь. Да если б я хоть открывал их учебники… Только у меня и нет ни одного.

У меня, в самом деле, такая вот память, странная. Я на этом только и выплываю в школе. Если бы еще высыпаться и не прогуливать, но это уже выше моих сил. Помню, я прочел «Мертвые души» Гоголя, так до сих пор помню все почти наизусть, чуть ли ни до номеров страниц! И со всеми книгами так, и с тем, что я слушаю на уроках. Просто я невнимательный. Просто потом, когда мы пишем контрольные, я не могу сосредоточиться, потому что думаю не о том. Вернее, как раз о том, о чем надо. Я всегда думаю о сестренке, о том, как бы отец не приперся сегодня, как бы меня не загребли в милицию во время очередного угона или еще чего-нибудь. Какие уж тут учебники! Какие контрольные!

Но самое главное, что при этом я могу забыть что-то важное, что-то, что на самом деле имеет значение. Например, я совершенно не помню, что говорила мама, когда отец первый раз избил меня, что она говорила, когда он избил Ксюшку. А ведь она что-то говорила. Она же не могла просто молчать! Я совершенно не помню, куда они ходили с Катей в тот день, когда папаша запер меня на балконе. А ведь это важно. Это ведь важнее всех этих гребаных книг и учебников! Но я ни фига не помню. Я не помню, как мама впервые оказалась в больнице. Я не помню, как и почему она сбегала оттуда. Я не помню, чтобы видел, как она пила. Я только помню ее уже невменяемую. Но ведь я в то время был с ней, дома. Я не помню многих моментов. А ведь это важно. Я не помню большинство причин, по которым отец вдруг начинал бить меня или Ксюшку. Я только помню, как он что-то всегда орал перед этим, но что именно – это как будто стерто. А ведь это важно. Это, может быть, самое главное, вот такие моменты. Но я не помню. Поэтому я, вообще, стараюсь поменьше читать, чтобы не забивать себе голову, чтобы помнить что-то действительно стоящее, а не эту художественную литературу.

– Может, вам помощь какая-нибудь нужна, Ром? – спрашивает Юля.

– Не нужна нам помощь! – отвечаю. – Я, вообще, лучше пойду.

– Погоди! Ну куда ты пойдешь! Посиди еще! – уговаривает Юля.

– Нет! – обрываю. – Я пойду. И так уже загрузил тебя своим дерьмом.

– Ты не загрузил…

– Да ладно! Сколько я тебе должен?

– Должен? – сначала не понимает Юля. – Ты дурак что ли, Ром? Перестань!

– И все же? – я достаю деньги.

– Ты, и правда, дурак! – тянет она, потом замолкает на минуту, смотрит на меня в упор и продолжает. – Ты думаешь, деньгами от всех отгородишься? Думаешь, так проще держать дистанцию? Да ты как улитка в своем панцире! Закрылся и не высовываешь. И никто тебя не трогает, и никто не видит, да?

– И что? – спрашиваю я раздраженно.

– Ничего! – отвечает Юля. – Жалко просто…

– Вот только не надо жалеть меня! У меня все хорошо.

– Конечно, хорошо. Никто и не знает, что у вас там творится. Да и тебя никто не знает. Ты же один все время! Господи, Ромка, да у тебя и друзей-то совсем нет.

– Меня это устраивает.

– Это не может устраивать!

– Может! Тебе не понять.

– Куда уж мне!

Просто друзья требуют слишком много времени. Во-первых, их надо еще где-то найти, потом положить минимум полгода на то, чтобы завоевать доверие. Потом им же надо время от времени звонить, встречаться с ними, мчаться на помощь, когда они попросят, приглашать в гости. У меня просто нет на это, ни времени, ни желания. Это мне что же, бросить работу, или забить на Ксюшку, или, вообще, на все забить и кинуться заводить себе друзей! Весьма странная перспектива, весьма сомнительная. И потом что же, привести их домой и рассказать все про нашу с сестренкой жизнь? Нет уж, это слишком. В жопу этих друзей! У меня и так нет ни на что времени. Я и так не высыпаюсь и кручусь как белка в колесе. Друзья будут уже лишними.

А про улиток. Так я думаю, что мы все живем в панцирях, в своих раковинах. Просто у каждого они разные. И никто особенно не горит желанием выползать наружу. Некоторые только нос высовывают время от времени. Но разница не велика. Мы все улитки, и все живем в ракушках. Просто у всех они свои. У кого-то прочные, у кого-то совсем хрупкие. И вот хрупких-то как раз чаще всего переезжают каким-нибудь трактором или самосвалом. И потом бедная улитка просто корчится на асфальте, размазанная как масло по куску хлеба, и в последние минуты своей никчемной жизни пытается убедить себя, что без панциря все так мило и хорошо. На самом деле, когда ты остаешься без своего панциря – это верный признак того, что очень скоро ты сдохнешь.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.