Наталья Попова - Драгоценности фрау Элизабет

С распущенными мокрыми волосами, в белом банном халате после душа, я приютилась возле маминой кровати и еще продолжала что-то рассказывать ей, как вдруг раздался звонок в дверь. Мы недоуменно переглянулись. Кого это принесло во втором часу ночи? Я подошла к двери и глянула в глазок. Перед дверью с опушенной головой стоял НикСтеп. Я поняла, что случилось что-то ужасное и, даже не спросив «кто», сразу открыла дверь. Он шагнул в квартиру и чужим голосом сказал:

– Она умерла три часа назад, врачи ничего не смогли сделать.

– Мне очень жаль, – тихо сказала я и, повинуясь какому-то необъяснимому порыву, обняла его. Наверное, это присуще всем людям. Перед лицом настоящего горя забываются все недоразумения и распри. Горе мирит даже заклятых врагов. Вот и я в этот миг хотела только утешить и поддержать его, как могла.

– Скажите, чем я могу Вам помочь, – спросила я, а он, как ребенок, уткнулся лицом в мои волосы и тихо плакал. Мы стояли так минут пять, пока он справился с собой.

– Спасибо тебе, Леночка, за понимание, ты очень хороший человечек, – сказал НикСтеп. – Кроме того, что мне нужно отдать распоряжения по поводу гостей, я почему-то в этот момент хотел видеть именно тебя. Мне стало легче, спасибо. Он вытер платком мокрое от слез лицо. Мне было непривычно видеть этого большого, всегда уверенного в себе человека, таким потерянным и расстроенным. Хотя, что же тут странного?! Мужчины тоже иногда плачут. Потеря близкого человека больно бьет по всем: большим и маленьким, начальникам и подчиненным. В такой момент любой человек оказывается таким незащищенным, любому хочется сочувствия и поддержки.

– Николай Степанович, пройдите в комнату, присядьте. Может Вам чаю? – предложила я.

Он не отказался, прошел в комнату и присел в кресло. Медленным взглядом обвел комнату, остановился глазами на мне и произнес:

– Так вот где ты обитаешь, принцесса. А у вас уютно.

В этот момент из спальни вышла мама. Она поняла, что происходит что-то не очень приятное, и решила прийти мне на помощь.

– Добрый вечер. Кто Вы? – спросила мама. НикСтеп до этого, конечно же, никогда не бывал у нас. Они были незнакомы. Он встал.

– Мамочка, это мой шеф – Николай Степанович. Николай Степанович, это моя мама – Зинаида Сергеевна, – представила я их друг другу. Мама взглянула в его лицо и поняла, что человек пришел в дом с плохой вестью.

– Что случилось? – встревожено спросила мама.

– У меня три часа назад умерла жена, – горестно вздохнув, ответил НикСтеп.

Мама слегка охнула, прикрыв рот ладошкой, но ничего не стала спрашивать. Молча вышла на кухню. По звукам, доносившимся из кухни, я поняла, что она возится с чайником.

– Лена, похороны через три дня. Понятно, что мне сейчас не до дел. Поэтому объясни все гостям, извинись за меня. Я не смогу сейчас встречаться с ними. Окончательное обсуждение и подписание контракта придется отложить на некоторое время. Надеюсь, что они поймут меня правильно. Ведь люди же. Самый лучший вариант, если тебе удастся отправить их домой раньше срока. Если же возникнут проблемы, придется тебе одной быть с ними до окончания запланированного визита. Знаю, что ты не подведешь. Корми-пои, развлекай, чтобы они остались довольны, – давал указания НикСтеп дрожащим голосом.

– Пойдемте, я Вам чайку приготовила, – пригласила мама НикСтепа. Он молча встал и последовал за ней на кухню. Присел к столу, сосредоточенно выпил стакан ароматного горячего чаю, однако, больше ни к чему не прикоснулся, хотя мама поставила на стол пирог и варенье.

– Благодарю Вас, даже на душе немного полегчало. Хорошо у вас, спокойно, – сдавленным голосом произнес он. Его подбородок опять задрожал. Но моя чуткая мамуля знала, что нужно делать в таких ситуациях. Она уже накапала какие-то успокаивающие капли и без слов подала ему.

– Еще раз спасибо. До свидания. Извините за поздний визит, но это было необходимо. Не хотелось говорить об этом по телефону, – сказал он, направляясь к двери.

– Господь с Вами, – тихо сказала мама и перекрестила его вслед.

Он ушел, а мы еще долго не могли уснуть, обсуждая случившееся.

– Аленка, а ведь он неспроста пришел к нам, – с тревогой в голосе сказала мама. – Это он сейчас такой открытый и ранимый, а вообще-то – человек непростой и жесткий. Держись, детка, от него подальше. Такие, как он, людей перемалывают, не задумываясь.

От ее слов мне стало так нехорошо на душе. Кто бы знал, что ее пророчество так скоро станет явью.

После завтрака я сообщила своим подопечным эту неприятную весть. Все помрачнели, их лица выражали сочувствие. Они заговорили между собой, обсуждая, как быть дальше. Дитеры ждали, что скажет начальник, а банкиры сразу же предложили завершить визит и уезжать, как можно скорее. Всем было ясно, что продолжения переговоров сейчас не будет, а больше им здесь делать было нечего. Но решающее слово было за фон Штольцем. Я видела, что в нем происходит внутренняя борьба. Разум говорил, что нужно уезжать, но сердце не хотело оставлять меня.

_ Фройляйн Элен, попытайтесь, пожалуйста, перебронировать билеты на более раннюю дату. Если получится, значит, мы улетаем раньше. Если же нет, придется пробыть здесь все оставшиеся три дня. Ничего не поделаешь, будет вынужденный отпуск, – вынес свой вердикт Франц и так посмотрел на меня, что я поняла, что он что-то задумал.

После завтрака все разошлись по своим номерам. Было решено отдохнуть немного, а потом еще погулять по городу, походить по магазинам и купить сувениры для домашних. Франц пригласил меня в свой номер. Как только мы закрыли за собой дверь, он сразу привлек меня к себе и поцеловал.

– Милая моя. Я едва дождался, когда ты придешь. Я как мальчишка, не спал всю ночь. Я мечтал и мысленно разговаривал с тобой. – Глаза его блестели, он был радостно возбужден.

– Франц, что делать с вашим отъездом? – я была озабочена предстоящими хлопотами.

– Любовь моя, я искренне сочувствую твоему шефу, но для нас все складывается как нельзя лучше, – лукаво сообщил он. – Ты перебронируешь билеты, но не пять, а четыре, и скажешь, что больше на этот рейс билетов нет. Пусть они улетают и ждут меня в Москве. У них есть дела в нашем московском представительстве. Я же скажу, что побуду здесь, чтобы поддержать господина Соколова. И эти три дня мы проведем только вдвоем! Ты согласна? – Ему очень нравилось, что он все так хорошо придумал.

И кто бы сомневался в том, что эта идея пришлась мне по душе?!

Мы все сделали так, как решили, и в этот же вечер отправили Дитеров и банкиров в Москву. Среди провожающих было еще несколько наших сотрудников из руководящего состава, из числа тех, кто не был занят в траурных хлопотах. Один из них – наш коммерческий директор, мой вначале тайный, а потом и явный недоброжелатель. Он довольно долго присматривался ко мне и бывал неизменно приветлив и любезен. Он был убежден, что у меня с шефом «ну очень близкие отношения». Поэтому, при каждом удобном случае, открывал мне дверцу машины, подавал пальто или придвигал стульчик, шутил со мной и угощал разными вкусностями, стараясь подчеркнуть свое дружеское ко мне отношение. До поры до времени я принимала эту игру, но отчетливо понимала, что он очень внимательно наблюдает за мной и НикСтепом. Хитрый лис и проныра! Такому прогнуться для собственной пользы – только за счастье! Я кожей чувствовала, как он ненавидит меня за то, что ему приходится выказывать мне свое почтение. С каким удовольствием он бы унизил и раздавил меня, если бы точно был уверен, что я безразлична шефу. Ведь ему самому было отказано сразу и навсегда, а такие, как он, отказа не прощают. Да! Алексей Иванович Сердунов был еще тот фрукт.