Наталья Попова - Драгоценности фрау Элизабет

– Доброе утро! – бодрым голосом приветствовала я Франца, стоящего в проеме двери его номера, – Как отдохнули? К завтраку готовы?

– Доброе утро, фройляйн Элен! Вы прекрасны как Аврора! – Франц откровенно залюбовался мною. – Выглядите просто потрясающе, чего не скажешь обо мне. Ох уж эти русские! Никак не привыкну. Ну, зачем я вчера столько выпил?! Голова болит жутко! – пожаловался он.

– Примите до завтрака, это Вас спасет, – сказала я, протягивая пакетик «Алкозельцера». – Вы слышали такую поговорку: «Что русскому хорошо, то немцу – смерть»? Вот и сделайте правильные выводы, – посоветовала я.

– Как мне Вас благодарить, мой ангел? – серьезно спросил он.

– По возвращении домой напечатайте статью в газете о том, как русская девушка спасла Вам жизнь, – засмеялась я, – Спускайтесь в ресторан. Все уже ждут.

Да! Моя команда после вчерашнего застолья выглядела изрядно помятой. Глаза у всех, как у больной собаки, молящей о жалости и ожидающей помощи. Я раздала всем по пакетику антипохмелина.

– Это лекарство. Нужно растворить в стакане воды и выпить, – я даже не стала над ними подтрунивать. Мне их было искренне жаль. – Прошу к столу, господа. На завтрак у нас полчаса. Ровно в девять мы должны быть на переговорах.

Какая издевательская тактика! Напоить людей до полусмерти, а потом тащить их ни свет-ни заря решать серьезные вопросы! Да еще такая разница во времени! В Германии и даже в Москве в это время еще глубокая ночь. Но, бизнес есть бизнес. Назвался груздем – полезай в кузов!

Ели сначала вяло, но через некоторое время, видимо подействовал антипохмелин, пришел аппетит. К концу трапезы все тарелки были чистыми. Русские повара – что надо!

Орлы мои повеселели, глазки заблестели и облик человеческий, наконец, вернулся.

Секретарь НикСтепа Анечка уже приготовила его кабинет для переговоров. Все были в сборе. Мы вошли в приемную, когда часы пробили ровно девять.

– Немецкая пунктуальность, можно часы сверять, – то ли сыронизировал, то ли похвалил нас НикСтеп, – Доброе утро, господа! Обмениваясь рукопожатиями с визитерами, он внимательно вглядывался в их лица. – Прошу за стол переговоров.

Я автоматически включилась в рабочий ритм. Реплика – перевод, реплика – перевод. До обеда все шло гладко. Один раз прерывались на перекур и кофе. НикСтеп сам не курил и даже для столь важных гостей исключения не делал. В его кабинете никогда запаха дыма и не бывало. Поэтому пили кофе и курили в моей обители. Фон Штольцу и банкирам мой кабинетик явно пришелся по душе, а Дитеры и подавно чувствовали себя здесь уютно. Весной мы втроем ютились в этом кабинете. Много света, да еще и открытый балкон. Осенний воздух бодрил и поднимал настроение.

Эти переговоры были завершающим этапом. Всю основную подготовительную работу проделали наши специалисты и два Дитера еще весной. Я в этом участвовала, естественно, как переводчик. Дело шло к подписанию контракта. Осталось обсудить еще кое-какие детали и самую интересную часть, кто и что будет иметь в результате осуществления этой затеи. Напряжение потихоньку нарастало. Каждая из сторон не хотела продешевить. Высказывались все, приводя свои аргументы «за» и «против». Речь оппонентов становилась все более эмоциональной. Говорили, даже иногда перебивая друг друга. Я уже была почти на пределе. Попробуйте быть посредником в разговоре десяти спорящих мужчин!

Вдруг неожиданно зазвонил телефон! Что-то небывалое. Обычно, никто не смел ни входить в кабинет, ни звонить во время переговоров. Анечка легла бы трупом, но не позволила бы нарушить раз и навсегда заведенный НикСтепом порядок. Значит, произошло что-то из ряда вон выходящее. Шеф извинился и снял трубку. Буквально через несколько секунд он изменился в лице.

– Сейчас еду, – коротко бросил он. – Извините, господа, я должен срочно уехать. Это чрезвычайно важно, извините, – говорил он, направляясь к выходу.

– Лена, наши гости на тебе. Сегодня развлекательная программа. Все сообщу вечером. Он подошел ко мне очень близко и шепнул на ухо.

– Сделай так, чтобы пока никто ничего не понял. У жены клиническая смерть, – тихо добавил он, – мне нужно срочно в больницу.

– Конечно, Николай Степанович! Не беспокойтесь. Все сделаю в лучшем виде. Мне его было очень жаль, но я не знала, чем могу ему помочь.

Наши гости и партнеры были ошарашены. Все произошло почти молниеносно: звонок, короткий разговор, и шеф, почти пулей, вылетает из кабинета. Все вопрошающе уставились на меня.

– Господа, Николай Степанович, приносит всем свои извинения, но дело, из-за которого он отлучился, не терпит отлагательства. Сейчас не могу дать более точную информацию. Просто это действительно очень важно. Господин директор вернется и сам все объяснит. Пока мы прервемся на обед, а дальше видно будет.

Обед был заказан в одном из городских ресторанов, недалеко от центральной площади. Я частенько бывала здесь с гостями, поэтому хорошо знала хозяина и весь персонал. Все было заранее оговорено и нас ждали.

Обедали долго. Меню было тщательно продумано и разнообразно. Здесь было принято угощать посетителей фирменными блюдами. Вкусно до безобразия. Настоящий праздник живота! А потом мы долго пили кофе и лакомились воздушными пирожными.

После обеда решили прогуляться по центру города. Пользуясь случаем, я устроила гостям пешеходную экскурсию. Рассказала немножко об истории нашего края и города, немного о современности, общение с прохожими, фотографии и видеосъемка на память. Все было очень славно. Легко, расслабленно и неспешно. Наш город – не Москва и не Санкт-Петербург, где можно провести целый день в музеях, но тоже есть, что показать. Благодаря ли моим стараниям или общему настроению, все шло, как нельзя более удачно. Я чувствовала, что им все нравится. Они с удовольствием откликались на все мои предложения, долго ходили пешком. Наконец, утомившись, мы решили присесть в сквере и просто отдохнуть. Одной скамьи для шестерых человек было маловато. Банкиры и Дитеры уселись на одну, а мы с Францем чуть поодаль. Франц придвинулся ко мне вплотную и накрыл мою руку своей ладонью.

– Элен, пожалуйста, не смейтесь, но мне никогда и нигде не было так хорошо, как здесь, в этом маленьком русском городке, рядом с Вами, – он сидел вполоборота и смотрел мне прямо в глаза. – Скажите, что это?

– Это любовь, Франц! Вы влюбились в наш городок. Посмотрите, как красиво! – ответила я, стараясь перевести на шутку этот разговор, готовый в любую секунду стать очень серьезным.

– Любовь?! Скажите, а как правильно сказать по-русски «любовь» и «я тебя люблю», – спросил он и тихо повторил за мной на ломаном русском – Я тьебья льюблю.

Сердце мощно толкнулось в груди и вдруг замолчало. Я была смущена и, может быть впервые, не знала, что ответить, как повести себя. Его слова прозвучали настоящим признанием, но я не могла поверить, что это правда, что это происходит со мной. А он смотрел мне в глаза, и, казалось, ждал ответа. Пауза переросла в продолжительное молчание.