Наталья Попова - Драгоценности фрау Элизабет

Франц принял меня в свои объятия. Именно так! По другому и сказать нельзя. И я почувствовала себя в его руках младенцем, которого лелеет любящая мама. Сквозь его ладони в меня текла нежность, и я ощущала это физически. Ко мне пришла любовь! Мы смотрели друг другу в глаза, и нам все было ясно. Мы танцевали молча, наслаждаясь нашей близостью. И все остальное было неважно.

С тех пор прошло уже столько лет, а я всякий раз при воспоминании о нашем первом танце переживала величие и сладость этого события.

Очарование момента развеяла наступившая тишина. Музыка стихла. А дальше все снова заговорили, зашумели, стали приглашать нас к своему столу. Но мы-то пришли не просто погулять. Нас ждало продолжение банкета. Усевшись снова за стол, все поняли, что деловая атмосфера нарушена окончательно, и возвращаться к серьезным разговорам просто нелепо. Все, кроме меня, были сыты. Памятуя о недавнем выносе тела Вагнера, пить больше тоже никто не хотел. Завершение банкета было бы самым логичным. Фон Штольц был главной персоной, приглашенной на банкет. По этикету он должен был проявить инициативу и дать знать хозяину банкета, что он удовлетворен и намеревается уйти. Они переглянулись и поняли друг друга. НикСтеп был в таких делах человеком бывалым. Он мгновенно почувствовал, что все ждут отмашки хозяина банкета, чтобы чинно разойтись.

– Благодарю всех присутствующих за чудесный вечер. Будем считать, что знакомство состоялось. А завтра нас ждет напряженная работа, поэтому нужно хорошо отдохнуть. Ну, на посошок! – бодро сказал он, поднимая рюмку с кипяченой водой.

Все его дружно поддержали, выпили по последней и направились к выходу. Мы, как приличествует хозяевам, пропускали гостей вперед. Франц, проходя мимо меня, церемонно распрощался. Он поцеловал мою руку, задержав ее в своей чуть дольше, чем это было необходимо. Как хорошо, что он наклонился к моей руке и не видел, каким взглядом одарил его в этот момент НикСтеп.

– Не торопись, домой поедешь со мной, – вполголоса сказал НикСтеп, беря меня под локоток, – Машина уже ждет.

Дудки-с! Это обстоятельство я предвидела и заранее приготовила пути отступления. До банкета я созвонилась с одним из моих приятелей и попросила его ждать меня у ресторана с десяти часов вечера. Он пообещал, что будет стоять насмерть, пока меня не дождется.

– Не беспокойтесь, Николай Степанович, мне еще с администратором все вопросы по оплате решить надо, завтрак заказать. Так что, мне придется задержаться. Я на такси уеду, – бархатным голоском пропела я.

– Может подождать тебя? – спросил НикСтеп, не теряя надежды остаться, хоть ненадолго, со мной наедине в темноте на заднем сидении машины.

– Нет-нет! Вам отдыхать надо, завтра у Вас такой трудный день. Я здесь еще не меньше часа пробуду, – мягко, но решительно пресекла я его поползновения.

– Ну, смотри, тогда до завтра, – он шумно вздохнул и, разочарованный, направился к выходу.

– Опять твоя взяла, – сказал чертенок внутри и скорчил смешную рожу.

– И всегда будет брать, – сказала шепотом я, – я ему не овца для заклания.

Выжидая некоторое время, чтобы Мастодонт точно уехал, я присела на стул и закурила. Я чувствовала себя утомленной этим суматошным днем, но очень довольной. Вход в бар был как раз в поле моего зрения. Я увидела, как вошел Франц. Мне было интересно, зачем он вернулся. Спустя несколько минут он показался с бутылкой минеральной воды. Я еще подумала в тот момент: «Зачем он пришел за минералкой? В номере с мини-баром всегда есть что попить, и даже выпить и закусить». Проходя мимо распахнутой двери в ресторан, он окинул взглядом помещение. Увидев меня, он заулыбался, поспешил подойти и присел рядом.

_ Элен, Вы еще не уехали? – он был откровенно рад тому, что я еще здесь. Видимо, за этим и вернулся в ресторан.

– Как видите. Сижу, курю и жду машину.

– Может быть, заглянете ко мне? – с надеждой в голосе спросил Франц.

– А Вы считаете, что это прилично в столь поздний час? – спросила я вопреки своему истинному желанию.

В этот момент во мне уже заговорили благоразумие и осторожность. Как только накал чувств ослабевает, верх берут предрассудки и условности. Он слегка вздрогнул, как от внутреннего толчка.

– О, извините! Я не хотел Вас обидеть. Спокойной ночи. До встречи, – он смутился и поспешил уйти.

Меня его поведение слегка разочаровало, но я не придала этому серьезного значения. Мне было просто хорошо оттого, что я увидела его еще раз.

Мой верный Витька сидел в своей машине, которая одиноко торчала на стоянке, как прыщ на ровном месте. Все уже давно разъехались.

– Привет! Спасибо, что дождался, – сказала я, устраиваясь на переднем сиденье.

– А я уже до утра настроился сидеть. Спасибо, что вырвалась пораньше, – невнятно произнес Витька, зевая.

– Ну, не ворчи, едем домой. Я тебя даже кофе угощу. Если хочешь, конечно, – предложила я.

– Я, конечно, хочу, только не кофе. Но ты меня, видимо, этим никогда не угостишь, – буркнул Витька, заводя машину.

– Вить, ну не начинай. Мы это уже давно проехали. Мы с тобой верные друзья. И только. Люблю тебя, но как друга и брата. Разве этого мало? – я пыталась его не обидеть.

Он обреченно кивнул, и машина тронулась. Через 15 минут мы были у моего дома. На кухне горел свет. Значит, моя мамуля, как всегда, не спит и ждет меня.

Вот, что значит молодость! И день тяжелый накануне был, и спать легла поздно, и утром встала раным-рано. Все нипочем! Душ, макияж, обжигающий кофе, свежий наряд! И снова готова хоть куда. Внешний вид – просто блеск!

Стояла ранняя осень. В наших краях это самое любимое время года. Природа, как бы извиняясь, за изнурительно жаркое лето и предстоящую лютую зиму, дарит нам этот период отдохновения для души. Бабье лето! Небо в это удивительное время голубое-голубое, высокое и без единого облачка. Погода стоит ясная, теплая, тихая. Буйство красок поражает воображение: оттенки листвы – от зеленовато-желтого до золотого и багряного. Воистину золотая осень! Едва ощутимый ветерок, слегка колышет листву. Почему-то она долго не облетает, до самой поздней осени. И мы купаемся в этом, по-царски роскошном, море красок. Ночью ощутимо холодает, но дни радуют теплым и ярким солнышком. Пиджака или легкой ветровки достаточно, чтобы не замерзнуть вечером или ранним утром. Днем же многие одеты еще вполне по-летнему.

Белые брючки, белая блузка и ярко-желтый удлиненный жакет как нельзя лучше соответствовали настроению этого чудного дня. Мои рыжие кудри очень удачно гармонировали с одеждой и даже окружающей природой. Высокие каблучки весело цокали по тротуарной плитке, выложенной во внутреннем дворике гостиницы. В мои обязанности входило обходить гостей утром и приглашать их на завтрак.