Олег Лукошин - Ленин в 17-м

Крупская заканчивает обработку лица Горького йодом. Тот отдаёт ей и полотенце – кровотечение прекратилось. Надежда Константиновна уносит все лекарства и принадлежности в соседнюю комнату.

Горький: Владимир Ильич, я ведь ещё по одному делу к вам пришёл.

Ленин: Да я в этом и не сомневался! Когда это вы заходили ко мне просто так, чай попить… Ну и что же за дело такое?

Горький: За интеллигенцию хочу вступиться…

Ленин: Вступиться?!… Помилуйте, Алексей Максимович, кто же её обижает? Да мы тому сразу же тёмную устроим!

Горький: Тревожные слухи ходят, напряжённые разговоры. Говоря по правде, с опаской относятся к вашим идеям учёные и творческие интеллигенты.

Ленин: Ну, с опаской – в этом ничего страшного нет. Вот я, например, тоже с опаской к дворовым собакам отношусь, хотя они безобидные создания. А опаска вашей интеллигенции, по всей видимости, берётся либо от незнания и непонимания, либо же она носит совершенно сознательный, идеологический характер. Не желают перемен ваши интеллигенты! Сытно им живётся в буржуазном болотце! Чего ещё проще – вслух возмущаться коррупцией в государстве, кривизной законов и упадком нравов, но при этом благополучно получать гонорары и подношения. Да ведь и гонорары эти с подношениями малы до безобразия, форменные подачки. Но интеллигенты и тому рады, лишь голосят на каждом углу: «Лишь бы миновала страну нашу кровь да гражданская война!»

Горький: Истинно так: лишь бы миновала страну нашу кровь!

Ленин: А вы не заметили, Алексей Максимович, сколько крови уже было пролито?! Крови совершенно безвинной. И, поверьте мне, буржуазия с радостью продолжит проливать безвинную кровь, сталкивать лбами народы и социальные слои, лишь бы удержаться у власти, лишь бы не иссяк поток хрустящих ассигнаций.

Горький: Об одном вас прошу, Владимир Ильич, не применяйте репрессии к интеллигенции!

Ленин: Алексей Максимович, оглянитесь!

Горький недоумённо вскидывает на Ленина глаза.

Ленин: Оглянитесь, оглянитесь! Не стесняйтесь!

Горький: А что там?

Ленин: Оглянитесь – и увидите!

Горький растерянно оглядывается по сторонам.

Ленин: Посмотрите внимательно, Алексей Максимович! Я как бы в подполье! О каких репрессиях вы говорите?

Горький: А-а, это… Ну да ведь это же временное явление! Уж кому как не мне знать, Владимир Ильич, что вы всё равно выйдете победителем.

Ленин: Спасибо на добром слове. Вашими бы устами да круасаны есть.

Горький: Об одном хочу вас особенно просить… Христом-богом умоляю, не расстреливайте Михалкова!

Ленин стукает себя ладонью по ноге и восклицает через смех:

– Михалкова?!… Вот ведь Горький! Не человек, а плач Ярославны!

От смеха на глазах Ленина выступают слёзы. Он достаёт из кармана брюк носовой платок и, продолжая прохаживаться по комнате, вытирает им с лица влагу.

Горький: Он талантливый режиссёр, он может пригодиться! Он фильм про вас снимет.

Ленин: Так уж и снимет! Скорее про Николая Кровавого.

Горький: И про вас снимет! Только надо ему объяснить… Показать преимущества…

Ленин: Что же это получается, Алексей Максимович! Всех расстреляем, а Михалкову лафа?

Горький, словно обидевшись, складывает руки на груди и напряжённо смотрит в сторону. Отсмеявшись и протерев насухо глаза, Ленин убирает носовой платок в карман.

Ленин: Так и быть, Алексей Максимович, не расстреляем… Но фильм должен быть в двух сериях!

Горький тяжко вздыхает.

Ленин (добродушно хлопая писателя по коленке): Алексей Максимович, вы извините мой не слишком тонкий юмор. Я же всё это любя. Просто нарадоваться не могу встрече с вами. Вот сижу, гляжу на вас и думаю: «Какой замечательный человек этот Горький! Сколько в нём силы и душевного благородства!»

Горький: И вы меня простите, Владимир Ильич! Не вовремя я со своими нелепыми просьбами…

Ленин: Ну так обняться надо! А то так и останется между нами холодок непонимания.

Ленин с Горьким поднимаются из-за стола, крепко обнимаются и три раза целуются в щёки.

Ленин: Вот это по-нашему, по-русски!

Горький: Пора мне, Владимир Ильич! А то и так вас отвлёк вас от дел неотложных. Смею заверить, что всегда останусь вашим искренним и верным другом! Моё почтение Надежде Константиновне.

Ленин: И я горжусь дружбой с вами!

Провожает Горького до дверей и помогает ему одеться. Вождь и писатель крепко пожимают друг другу руки. Горький покидает квартиру, Ленин закрывает за ним дверь.

Ленин усаживается на тахту. Из соседней комнаты входит Крупская.

Крупская: Что, ушёл уже Алексей Максимович? Хорошо поговорили?

Ленин: Хорошо. Горький в своём репертуаре: печётся о людях, взывает к гуманизму… Надюша, будь добра, поставь музыку!

Крупская подходит к серванту, где стоит музыкальный центр и начинает перебирать компакт-диски. Выбрав один, поворачивается к Ленину.

Крупская: Аппассионату?

Ленин: Нет, Джимми Хендрикса.

Надежда Константиновна берёт другой диск и заряжает его в центр. Звучит что-то из Хендрикса, например, All Along The Watchtower.

Ленин встаёт с тахты и в такт музыке начинает перемещаться по комнате, совершая странные и одновременно стильные танцевальные движения.

(Можно сделать из этой сцены полноценный танцевальный номер с участием Ленина и Крупской. Этакий яркий и необычный танец, который станет хорошим эмоциональным контрапунктом в спектакле).

Музыка заканчивается, уставший Ленин присаживается на тахту, туда же перемещается Крупская. Несколько секунд супруги с нежностью смотрят друг на друга, словно вспоминая юные годы.

У Ленина звонит сотовый телефон. Мелодией звонка установлена песня «Дубинушка» в исполнении Федора Шаляпина.

Ленин (доставая из внутреннего кармана пиджака телефон): Ленин у аппарата!… А, товарищ Свердлов! Приветствую вас! Как продвигается подготовка к революции?.. Что значит, не уверены, что она состоится? Какие слухи? Кто распространяет?.. (Повышая голос) Ленин сменил тактику?! Ленин занял выжидающую позицию?!… Что за бред? Не верьте слухам, Яков Михайлович, верьте текстам и воззваниям!… Я пишу, читаю, разжёвываю о необходимости нового этапа революции, а вы там как в танке. Никакая смена тактики не возможна в принципе!… Нет, не обращайте внимания на демарш Зиновьева и Каменева! Откладывать из-за них вековое стремление народа к свободе мы не станем… Да, подтверждаю! Категорически подтверждаю! Вчера было рано, завтра будет поздно. Промедление смерти подобно! Именно сегодня! Будьте во всеоружии, не давайте слабину ни себе, не товарищам!… Да, обязательно приеду в Смольный! Сопровождение? Ну, пришлите человека. Но только одного, больше не надо. Иначе меня сочтут за олигарха… И вам не кашлять! Всего хорошего, встретимся!