Алексей Жарков - Избранные. Морская и романтическая фантастика

– Император заставил, – сказал он.

– Значит, глупый был анператор, мудреца загубил… – заключил вслух гусляр.

В глазах купца блеснуло слабое подобие улыбки.

– Не из самых толковых, – сказал он.

Нежата сыграл излюбленную свою песню о Соловье Будимировиче. Клавдий смотрел сквозь него, иногда поводил бровью или плечом и прихлёбывал заморское вино.

– А знаешь, музыкант… сыграй мне лучше из псалмов Давида, – сказал он наконец.

Псалмы Нежата знал, но не играл их уже года три. Он начал с некоторым волнением, и, хотя пальцы его и голос становились всё уверенней и уверенней, вместе с тем и волнение нарастало. Он спел двенадцатый псалом и перешёл по просьбе Клавдия сразу к семнадцатому. К тому моменту гусляру уже казалось, будто в его, Нежаты, сердце вдруг открылся тёмный колодец, и сам он шаг за шагом опускается туда.

«Объяли меня муки смертные, и потоки беззакония устрашили меня;

Цепи ада облегли меня, и сети смерти опутали меня.

В тесноте моей я призвал Господа и к Богу моему воззвал. И Он услышал от чертога Своего голос мой, и вопль мой дошёл до слуха Его».

На этих строках Клавдий впервые улыбнулся. Нежату же уже почти бросало в дрожь. Он допел семнадцатый псалом и спел двадцать первый. После этого греческий гость от души одарил его серебром и попросил наведаться еще раз через день.

Гусляр навещал Клавдия три недели. На первой он играл псалмы. Купец был мрачен и немногословен, но, кажется, немного оживал при звоне струн. Каждый раз он дарил юношу серебром.

На вторую неделю купец чуть приободрился. Его лекарь-сириец был очень признателен и просил продолжать навещать их. Впрочем, гусляр и сам проникся к хмурому греку приязнью, да и деньжата были не без надобности. Клавдий стал уже более разговорчив, но о жизни своей говорил очень мало, а больше пересказывал стихи поэта Овидия, написанные тем в изгнании. Нежата подбирал к ним музыку и пел.

«Скоро вода захлестнет эту душу живую, и воды

Тщетно взывающий рот влагой смертельной зальют.

Но лишь о том, что я сослан, жена моя верная плачет,

О злоключенье одном знает и стонет она,

Только не знает, как нас в безбрежной бросает пучине,

Как устремляется шквал, как уже видится смерть.

Слава богам, что отплыть я с собой не позволил супруге,

Истинно, вместо одной две бы я смерти познал.

Если погибну теперь, но ее не коснется опасность,

То половина меня, знаю, останется жить».

– Моя жена умерла, родив мне младшего сына. Это было три лета назад, – сказал Клавдий сухим и скучным голосом, прервав певца на упомянутых строках. Но чем дальше он продолжал говорить, тем меньше холода и больше горечи было в его словах, – Я оправился от горя быстрее, чем ожидал. Я отплыл в Новгород, посетил Киев, Варну и Трапезунд. И вот, тридцать три дня назад, мне приходит письмо, что мой брат был отравлен в Константинополе. Я полагаю, Бог меня испытывает… но ведь я, чёрт возьми, не Иов! Когда пришла та весть, я начал считать дни. Пока что каждый мне дается тяжело.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.