Кира Кольцова - Птица дивная

– Тебе налить еще? – протягивая руку к бутылке, спросила Ирина.

– Давай, я не буду кокетничать! А мы ведь венчанные, Ир… Ты назвала меня сегодня страдалицей, почему? Ты ведь тогда уклонилась от разъяснений.

– Я ведь ни чего не знаю о тебе, повторяю еще раз! Ты должна мне рассказать! То, что в твоей судьбе полно ухабов и канав – это мне уже понятно, иначе ты – мать троих детей – не оказалась бы на этом сомнительном во всех отношениях сайте знакомств вот таким вот, комичным, образом.

– Ирин, я как слепая! Не имея с детства ласки и любви со стороны родителей, тыркаюсь по углам и ищу того, кто согреет и даст ощущение стабильности. Видимо у меня просто жутко низкая самооценка… Я не умею защищать себя, свое – сапожник я без сапог! А может все, что было – не мое?

– Не думаю. Мы все встречаем на своем пути только то, что должно. В одной ситуации ты – учитель, в другой – ученик. Но я точно знаю одно: там, где ты – там нет места лжи и фальши. Своим появлением, ты как бы взрываешь пространство – тот мир, в малой его модели, в который входишь! Понимаешь?

– Ощущение одиночества все больше обрастает уверенностью в то, что одиночество – это норма для меня. Я чувствую себя чистильщиком, который обязан только служить другим, которому нет места среди обычных людей и нет доступа к их радостям, – перестав плакать, произнесла я.

– Я – понимаю! Постараюсь понять. Если ты хочешь услышать от меня хоть что-то внятное и конкретное, придется для начала – все рассказать. Она налила себе еще виски, пошла в холл и закрыла жалюзи. – У тебя завтра много дел?

– Не все предсказуемо в моей работе, ты же знаешь. Пожилая леди записалась на одиннадцать утра ко мне на прием. Она утверждает, что какие-то люди – бритые, в черном – имеют намерение отобрать у нее квартиру.

– И чем ты сможешь ей помочь?

– Да есть одна идея…

Ирина облокотилась на поручень дивана с сигаретой в зубах, пытаясь аккуратно пристроить поднос на журнальный столик. Она, настаивала на продолжении – решила пробиться, достучаться до меня окончательно, считая мою скрытность и отчужденность, вредоносной пилюлей, которой я потчевала свою душу ежеминутно и с которой необходимо бороться. Я с виски и шоколадом в руках, наблюдала за ней. Непреодолимое желание рассказать ей все – вдруг накрыло меня с головой – настолько сильное, что я даже поняла с чего начать…!

– Мам, зачем ты приехала? – сухо и сдержанно спросила я, совершенно не понимая причины ее приезда. Объяснения матери не накладывались на логику, а ее намерение полностью рушили мою начинающуюся жизнь. Жизнь, которую выбрала я.

Оканчивая музыкальное училище в далеком городе Забайкалья, я решила остаться здесь. А точнее, по распределению уехать, в тайгу – на реку Витим. Скоро исполнится восемнадцать и будущее было определено, мной и только мной. Я полюбила Сибирь. Чудесные люди. Веселые, открытые, простые. Куча – мала друзей и четкие перспективы поступления в Новосибирскую консерваторию.

– Я не понимаю, зачем? Ведь вам, по сути, ни когда не было до меня дела!

– Твое присутствие необходимо по новому месту службы отца. Я потом тебе все объясню. Билеты на самолет я уже взяла и с преподавателями договорилась. Сессию ты сдала, а каникулы проведешь в Москве, – ответила она, рассматривая толпу ребят на крыльце общежития, в котором жила я.

С ней, не стала спорить, и, ничего не понимая – убежала собирать вещи, не предполагая вероломство этого случая или этих поступков…

Отца перевели в воинскую часть, которая располагалась в одном из городов ближайшего Подмосковья. Родители жили своими планами, а через месяц я узнала от них, что я переведена в Москву. Рыдать не было смысла, но в Забайкалье я больше не вернулась

Итоговый четвертый курс, отвлек меня от переживаний и тоски по Сибири, по друзьям и по моим несбывшимся планам. Увлеченная учебой, я забыла, что мой главный вопрос так и остался невыясненным…

Через несколько месяцев отцу государство предоставило трехкомнатную квартиру. Наконец-то закончились наши мытарства с проживанием в чужой квартире, с хозяйкой, и нас четверо, с учетом моей маленькой сестры, которой тогда исполнилось десять лет…

…Маргарита, сестричка моя. Как я ждала ее появления на свет. Даже имя ей придумала я…

– — – — —

– Если ты еще раз посмотришь мне в глаза, я разобью тебе голову! Что, насквозь мою душу щупаешь? Не выношу твой взгляд!

– Но папа! Я ведь просто смотрю тебе в глаза! Разве я что-то плохое сделала?

В мою голову полетела кружка – большая – сувенирная. В Советские времена, наверное, в каждом доме были такие, с блюдцами и памятными датами или названиями. Отец – пьяный и гордый тем, что получил наконец-то «майора» и ордер на квартиру. Ему удавалось «достать» все, что он хотел – колбасу, мебель в новую квартиру. А своей «семеркой – Жигули» он гордился больше всего и не признавал ни чего иного. Он был сильный и грубый. Даже беспощадный. Всем объемом своей личности, самоутверждался в своей семье, за счет меня и моей матери. Мы его боялись не на шутку и прятались по углам, когда он выпивал. Друзья, преферанс в гараже и бесконечные рассказы о его достоинствах рыбака, охотника и просто брутального мужика.

Удар кружкой пришелся на височную часть. Сильнейшая боль и образовавшая выпуклость неизвестной природы, заставили отца выехать со мной к врачу, вместе со «скорой помощью»…Я, почему-то всегда его прощала и оправдывала. Видимо просто любила его. Что-то животное, мужское, настоящее даже восхищало меня…

– Ты собираешься выходить замуж? – как то спросил он резко.

– Не хочу я пока замуж. Мне – девятнадцати еще нет. Я ведь только училась и читала взахлеб то, что мне перепадало от букиниста. Хочу поработать не много, и ведь совсем не знаю мужчин.

– Чушь! Я не желаю тогда тебя здесь видеть! В твоем возрасте бабы уже детей рожают! Ты еще будешь мне возражать? Вон отсюда! Иди – куда хочешь! И не смей мне больше смотреть в глаза – я тебя предупреждал, уже… Он кинулся в мою сторону – свирепый, как разъяренный бык… Мать ни когда не заступалась за меня… из страха, видимо… Ее не было рядом. Каждый – спасать и защищать себя, должен был сам…

Ужас и страх вытолкнули меня на улицу. Я выбежала из дома и сразу озябла в легком старом пальто и сапогах с «дутым» верхом и резиновым низом. Декабрьский холод не терпел пренебрежения к себе. Его бесконечно лютый, дующий со всех сторон, ветер превратил мое пальто в ничтожную тряпку, забрав себе все остатки тепла. Я побежала в сторону леса. Наш военный городок располагался у границы древнего лесного массива, с ягодами и двумя озерами в шаговой доступности от дома. В этом лесу я любила гулять и всегда могла спрятаться от людей.