Тая Воробьёва - Без ума. Проза на грани…

– А ты помнишь свой первый поцелуй? – спрашивает Дима, внимательно всматриваясь в мои губы.

– Да. Было отвратительно, – просто отвечаю я.

Дима пожимает плечами. Видимо, ему повезло больше.

Не помню, как произошел наш с ним первый поцелуй. Просто вылетело из памяти. Значит, не запомнился. Мы с Димой работали в одном баре: я официанткой, он —барменом. На работе я часто поглядывала на моего обладателя светлой кожи – альбиноса с некоторым любопытством, пытаясь понять, что в нём могло меня поразить. Это так по – детски: до двадцати лет мы пытаемся понять, почему это с нами происходит и как от этого избавиться; после двадцати пяти мы уже смело делаем, а потом думаем; после тридцати всё сводится к тому, что и не стоило то заморачиваться; после тридцати пяти осознаешь, что рано или поздно то, чему суждено уйти, всё равно отвергнется нашим эго. Я так подозреваю, что дальнейший процесс представляет собой некое прозрение, которое могло бы произойти и в более раннем возрасте. Это странно, что умирая, человек признается всем в своих ошибках и прям – таки пронизывается чувством жалости к себе и к этому бренному миру.

Я искренне верю, что земля крутит одну и ту же заезженную пластинку, отображая ход истории в книгах, которыми предпочитают не интересоваться. Даже религия стала современной, а верующие так и остались у разбитого корыта – с десятью детьми по лавкам. И пусть меня будут жарить на костре в адовом пламени, но всё – таки скажу: Бога нет, но создавая его в своей душе, возможно, обрести истинное счастье. Только сильные личности могут верить в энергию Вселенной, преодолевать боль и возрождаться, а для всех остальных, т.е. большинства, некой серой массы, есть молитвы.

Это помещение сложно было назвать палатой, скорее это был кабинет умалишенной свиноматки, нашедшей свой рай на просторах сумасшедшего дома. В который раз понимаю, что каждому человеку отведено своё место в этом мире.

В кабинете на гардинах висели светло – зеленые занавески в цветочек, имелся коричневый тюль, якобы под цвет темно – коричневых стен, сопровождавший все палаты. В левом углу у окна стояло черное старое фортепиано, чуть левее от него полутороспальная, судя по названию, румынская кровать, рядом с ним у входа шкаф. С правой стороны мнимой палаты находились тёмно – коричневые рабочий стол и длинная стенка с книгами. Мне даже показалось, что тут не хватает только часов с кукушкой. Вместо них на столе переливался новенький Iphone 7, который вполне мог заменить любые часы.

– Итак, добро пожаловать, Саша. Я рада, что ты пришла. Хочешь чего – нибудь выпить или покурить? Что тебе нравится?

– Фен есть?

– У Миши есть всё.

Подойдя к столу, она достала коробочку из под леденцов и открыла крышку. До самых краев емкость была наполнена белым порошком.

– Впечатляет. Если бы умела, я бы даже присвистнула.

Хозяйка расхохоталась, обнажив на редкость острые клыки.

– Ты наверно сообразила, зачем я здесь.

– Честно говоря, после того как меня чуть не убили под вашим началом, соображать нормально ещё не скоро смогу.

– Тем не менее, харизма тебе не изменяет.

– Выходит, что так.

– Чем будешь затягиваться? У меня есть разная валюта.

– Евро, пожалуйста.

– Отличный выбор, – одобрила она. – Я, правда, предпочитаю свои родные гривны. Вообще йена постабильнее конечно.

– Так вы украинка?

– Так, – кивнула хозяйка, раскладывая белоснежные дорожки по стеклу стола, протягивая мне пятьдесят евро, свернутые в тонкую трубочку. – Что ж, протянем наше понимание до утра.

Я нахмурилась, не понимая смысла последнего предложения, сказанного ею, и снюхала две маленькие дорожки. Легкая дрожь пробежала по телу, благодарно отозвавшемуся мурашками.

– Давай мы сделаем этот вечер откровенным, и расскажем друг другу о том, кем являемся на самом деле? Я могу начать.

Я пожала плечами.

– Я не против.

– В общем – то я наркодиллер. Засела в Москве, потому что отсюда легче управлять точками. Ну, а в дурке безопаснее, если ты меня понимаешь. Естественно тут есть покровитель, который крышует нас всех…

– Стойте, это же опасная информация!

– Хм… Для тебя она не будет иметь значения, как только ты отсюда выйдешь. Этот дурдом – фикция, он служит прикрытием для махинаций. Тебе не стоит беспокоиться, я не буду заставлять тебя торговать наркотой. Прекрати так выпучивать глаза!

– Знаете ли, то ещё откровение.

– Понимаю… Видишь ли, у нас в Николаеве, на Украине, я выросла в очень бедной семье. Пришлось тянуть лямку с самого детства. Это вы проходите мимо массы возможностей в России, но у нас там самая ничтожная работа за счастье. Я листовки раздавала, объявления рассклеивала, уборщицей даже работала, на рынке торговала. И так пока не похорошела, ну товарно не стала выглядеть, – хозяйка нервно рылась пластиковой картой в амфетамине. – Поначалу я не сразу пришла к проституции, перед этим я работала танцовщицей в клубах, летала в Китай, Турцию, Дубаи, Кипр. И так, пока не залетела от нищеброда в своем же городе. Поженились. Однажды, когда муж пришёл домой пьяный, он меня жестоко избил. Я потеряла ребёнка на третьем месяце беременности. Озверела в край. Подружка ещё всё тянула меня в эскортницы. Говорила, что кроме сопровождения на роскошных вечеринках, мужикам больше ничего не надо. Я конечно чуяла, что это не вся правда, но думала, что меня плохое не коснется. И так прошли три встречи, и всё было нормально. Предлагали, конечно, секс, но я отказывалась. Но на четвертый раз, когда нас заказали на вечеринку на яхте, отказать уже не смогла. Один из бизнесменов запер меня в трюме и заставил подчиниться. Заплатил неплохо. Конечно, я рыдала, обвиняла подружку, но та только удивлялась моей наивности. Тем не менее, на те первые проститутские деньги я смогла семейные кредиты покрыть. – Она остановилась на минуту, чтобы снюхать еще пару дорожек. – К наркоте я пришла только через пять лет, когда сошлась с очень богатым поставщиком. Он меня научил всему, что знаю сейчас. «Главное, не попадаться и красиво вести игру» – вот его правило жизни, по которому я живу. К сожалению, его пришлось убрать, потому что в таком бизнесе любая лишняя фигура портит эту самую игру, поэтому думаю, он даже не в обиде на меня. Ещё прерывистую дорожечку?

– Да. Вас ведь крышует мэр.

– Догадливая ты девочка.

– А что будет, когда его не станет или он вздумает мешать?

– О, у меня есть наработки на будущее, но они очень дорогие. Это ещё созревает во мне.

– Ясно.

– Ну а ты? Сможешь рассказать о себе столь же проникновенно? – вновь эти клыки.

– Ну, я очень много лет люблю одного мужчину. Недавно перерезала себе вены в надежде на то, что ожидание счастья рядом с ним наконец – то меня покинет. Проституцией не занималась, хоть и очень люблю секс. Никого не убивала, хоть и не раз представляла, как прикончу вас, пока лежала там, на этой противной провисшей кровати.