Тая Воробьёва - Без ума. Проза на грани…

Был вечер следующего дня. Я проспала более суток. Даже не заметила, как ушла Диана.

Хотелось в туалет и есть. Осторожно откинув одеяло с покрытых порезами ног, я опустила их на пол. Коленки заливались в пятидесяти оттенках сиреневого, зашитый шрам от ножа длиной в десять сантиметров протянулся по внутренней поверхности бедра. Руки были в маленьких царапинах, под ногтями грязь. Живот и то, что отвечает за воспроизводство потомства, палачи благородно не тронули.

В голове гудело, словно к уху приставили морскую ракушку, так плохо было. Проковыляя еле – еле к умывальнику, я включила кран на полный напор и опустила голову. Защипало разбитую бровь, пару ссадин на шее. Обернув полотенцем волосы, я достала из тумбочки перекись водорода, которую тайно пронесла Диана. С её слов, это было не положено, так как подразумевалось, что я буду страдать, и от этого с каждой секундой прощаться с гордостью. Я же не была готова расстаться с ней, все еще верила, что все не так плохо.

– О, ты очухалась по плану! – в палату вошла противная Лиза. Это не дурдом, а дом открытых дверей. Ни минуты покоя, на который я рассчитывала, когда пришла сдаваться в лечебницу.

– Одевайся и пошли! – приказала она.

– Куда? Я еле хожу.

– К врачихе.

– Я уже позавчера ходила, вы меня убить хотите?

– Ну, сейчас точно к ней. Она хочет поговорить.

С надеждой на спасение, я старалась скорее натянуть джинсы, игнорируя открытые ноющие раны. Я собиралась обратиться за помощью к мед персоналу, рассказать об извращениях и зверствах в стенах этого учреждения.

– Готова. Пойдем.

Мы вышли из палаты и пошли по коридору направо, потом свернули налево и еще раз направо, обогнув выпирающие углы стен, выкрашенных в желтый цвет. Какая то ирония пробудилась во мне, и я тихо хихикнула от осознания факта пребывания в таком месте. Вот куда приводит любовь – в желтый дом…

– Сюда, – Лиза пропустила меня вперед.

Я не задумавшись, послушалась, но тут же увидела фигурку писающего мальчика на двери. Меня привели в туалет. Стояла ужасная вонь. Позади меня стояли хозяйка и две ее прислужницы. Лизы уже не было. Я ощутила слабость, боль в коленях налилась тяжелым свинцом.

«Завтра сделай это» – пронеслись в моей голове слова Дианы. Это «завтра» наступило.

Я пыталась оценить обстановку. Справа от меня висело зеркало, кем то скрытое в рамку из пластмассы, видимо на случай, если кто – то захочет покончить с собой. Слева четыре туалетные кабинки. Позади никаких окон. Глухая стена. Под рукой ничего кроме мужественности и воли к жизни.

– Здравствуй Саша, – заговорила хозяйка – мы с тобой не так давно плохо расстались, прошу прощения за это. Однако, сегодня, мы покончим с нашим недопониманием.

Прислужницы взяли меня за локти, я попыталась вырваться, однако лишь повисла над полом, согнув колени. Они открыли одну из кабинок и, опустив меня на колени, приподняли голову над унитазом. Одна из них накрутила мои волосы себе на руку и вывернула голову к себе так, что я, изгибаясь в спине, видела ноги хозяйки. Я вскрикнула от боли в шее, из глаз брызнули слезы. Как же ненавижу боль! Другая девушка затягивала телесными капроновыми колготками узел на моих руках.

– Значит так, – хозяйка причмокнула, – посмотри в этот унитаз, там куча дерьма. Не менее десяти человек срало туда сегодня по моей просьбе. Мои девочки будут опускать тебя лицом туда снова и снова, пока ты не сделаешь правильный выбор.

Как бы подкрепляя слова хозяйки, прислужницы схватили меня за шею и стали опускать голову в унитаз. Они держали меня над унитазом, пока меня не вырвало. Они расхохотались и приподняли меня, опять запрокинув голову назад.

Хозяйка покачала головой. Похоже, ей мало нравились такие игры, но она доверяла действенным методам. Я была в ужасе. Она заговорила своим басом:

– Там столько бактерий, фу. Твоим ранам это не понравится, они станут гнить, скорее всего, ты умрешь. Если конечно…

Она провела нарощенным ногтем по моим садинам на лбу, а потом встала передо мной так, что я увидела ее трусы под юбкой. Придвинувшись ближе, она закрыла юбкой мое лицо и опустилась на него своим интимным местом. Я думала, что меня стошнит еще и от этого, но меня остановило то, что пришлось бы сташнивать на себя.

– Выйдите! – приказала она, и послышались удаляющиеся шаги.

– Сейчас я хочу, чтобы ты лизала мне возле этого дерьма.

Она опустила таз ниже и, отодвинув трусы под юбкой в бок, прижала мой рот к своим половым губам. И тут я, сквозь унижение, кончиком языка прикоснулась к ее вагине. Она задавала темп, держа мою голову обеими руками, я дежурно двигала языком, параллельно думая о том, что умру, если все – таки меня окунут в это дерьмо. Картина была любопытная, может быть для кого то самая желанная: в вонючей кабинке туалета, спиной к унитазу стояла полная женщина, закрывая юбкой чье то лицо, двигая тазом взад и вперед, держась за голову скрытого существа и постанывая. Омерзительно!

Не знаю, сколько это продолжалось, но я чувствовала себя разбитой и способной наложить на себя руки сразу как это закончится. Это длилось так долго – Ничего личного, милашка, – сказала она, напяливая на себя большие трусы.

«Ненавижу толстых баб. Теперь я их злостно ненавижу. Программа лояльности к мужчинам запущена. Вот потреблядство!» – подумала я после её ухода и отключилась, не в силах выползти из кабинки. Меня уносило в мертвые сны. И мне виделся то Дима, то Денис, и все время казалось, что разницы между ними нет и можно договориться быть с обоими – одной семьей, одной любовью.

Я мечтаю, что возле того дома, где нас с тобой ещё нет, сладко – пахнущим ковром раскинутся поля ромашек. Уже вижу, как мы падаем в них, заворачиваясь ими словно одеялом, таким же мягким как твои манящие пухлые губы, и легким, как моя походка. Пускай в мире тогда не останется больше сравнений, чем те, что нашептывают мне о тебе в птичьем пении и в землянике, которая цветет там, где твои ступни касаются земли. Этот мир, где наши руки сольются в бессознательном поцелуе, так близок к нам.

Мне вспомнилось, что как – то, в середине августа, ты ждал меня с работы, пряча за спиной ромашки. Тогда, держа их в руках, я поняла, что полевые цветы тоже могут быть светлыми и чувственными, наравне с банальными розами. Все срезанные цветы обречены на смерть, но какие – то из них погибают красиво и достойно.

Но тот август позади. Наступает Новый год. Решила встречать его с родителями. Ты ничего не имеешь против. А я готова умереть рядом с тобой, потому что люблю так сильно… Прям очень – очень… Я снова и снова читаю твои смс. У нас с тобой красивая история любви. А ты знаешь, с чего она началась? Позволь тебе напомнить. В тот день я укатила в Москву с группой активистов от универа. У меня на телефоне закончились деньги, и ты узнал о моем отъезде с номера телефона какой – то девчонки из автобуса, которую я знала от силы часа два. Так вот, ты прислал ответную смс: «Смотрите за ней. Чтобы всё было хорошо. С меня самый вкусный капучино в вашей жизни=)». Скажу честно, ты был первым мужчиной за все мои девятнадцать лет, на которого я не строила планов. Поэтому такая маленькая деталь как смс с просьбой о заботе моей персоны прошла мимо меня. Можно было быть умнее. Но это уже будет не про молодость.