Елена Королевская - Две капли голубой крови. Я ничего не должна тебе, мама

Дальше я хочу рассказать еще два случая наших недоразумений с сестрой по странному стечению обстоятельств, связанных с детскими горками. Запомнились они мне именно из-за того, что я не получила, как мне казалось, стопроцентной ожидаемой поддержки от мамы. Вот первый из них. Когда я училась в первом классе школы, мы вдвоем вышли гулять на детскую площадку позади дома. Там стояла детская горка. Сестре примерно около пяти лет. Она захотела покататься. Но одежда была какой-то нескользкой. Сестренка съезжала с горки очень медленно, а две девочки постарше тоже решили покататься, и их эта медлительность раздражала. Они стали подталкивать сестренку с горки вперед и обзывать, приговаривая:

– Давай быстрее, толстуха!

– Не смейте трогать мою сестру, – ни секунды не задумываясь, закричала я.

И воинственно шагнула вперед.

– Она что у тебя бешеная? – спросили девочки, насмехаясь.

– Да, она всегда за меня заступается, хотя я ее об этом не прошу, – добродушно улыбаясь, отвечала сестра.

Она предпочитала решать конфликты мирно, и у нее это с легкостью получалось. И Ира начала с «врагами» о чем-то болтать. Я стояла растерянная. Сестра обернулась и сказала, что она не просила за нее заступаться. Мне было очень обидно, я воспринимала это как предательство. Придя домой, я рассказывала маме об этом предательстве с плачем, ожидая, что она меня поддержит, а сестру хотя бы пожурит. Но мама ей ничего не сказала, а мне только и посоветовала не принимать все так близко к сердцу, почему-то даже не попытавшись объяснить, что есть и другие методы решения конфликтов и как-то поддержать меня в моем стремлении к защите сестры; и тем примирить меня с ее поведением, ведь именно мама призывала меня защищать сестру всегда и во всем. И я старалась и защищала, как умела, но опять не заслужила похвалы и поддержки. Я очень переживала, и это не делало нас сестрой ближе друг другу, как хотела наша мама.

В другой раз, уже будучи старше, в возрасте десяти и восеми лет, мы также гуляли во дворе. Сестра залезла на самый верх горки и встала на перила, балансируя в воздухе руками.

Я стояла внизу и умоляла ее слезть:

– Ирина, перестань, разобьешься, – сестра в ответ демонстративно качнулась. – Да что ты делаешь? По жопе давно не получала? – испуганно кричала я.

– По жопе?! Меня мама по жопе не бьет, а ты по жопе! Ага, сейчас, держи карман шире. А что тебе будет, если я упаду? – весело интересовалась она, видимо, настолько я ее достала своей опекой.

Вдруг сзади подходит мама и спрашивает:

– Леночка, что ты кричишь на весь двор? Тебя за километр слышно!

– Мама! Ну хоть ты ей скажи! – обрадовалась я подмоге и подумала, – ага, сейчас этой засранке зададут!

– А что такое? – улыбнулась мама.

– Да она собралась прыгать! – возмущенно и, все еще ожидая немедленной поддержки, поясняю я, как мне кажется, очевидное.

– Да и пусть, – невозмутимо произнесла мама и с ноткой удивления добавила, – ты-то чего так переживаешь? Она хочет, так пусть она и прыгает!

Я оторопела и произнесла:

– Да? Но ругать-то ты меня будешь!

На что мама пожала плечами и с той же улыбкой констатировала:

– Так ты же старшая – с тебя и спрос. И пошла, оставив нас самих разбираться с этой ситуацией.

И все. Спрос с меня. Я – старшая! Точка.

Сестра слезла с горки с видом победителя, говоря мне что-то вроде «Ну что съела?», а я не знала, что и думать об этой ситуации.

Раз я старшая, я также считала нормальным следующий вопрос и угрозу мамы:

– Почему у тебя «отлично» по фортепиано, а у сестры «три»?.. Если так пойдет, вы обе перестанете ходить на занятия.

И я часами занималась с сестрой фортепиано.

Мама всегда говорила, что любит нас обеих одинаково, но поступала с нами по-разному. В любых спорах с сестрой была виновата я, как старшая, и, следовательно, более умная. И даже если сестра приносила «двойку», она мило улыбалась, и ей это запросто сходило с рук, меня же всегда ждал суровый отчет и наказание за гораздо меньшие провинности, например, в виде лишения прогулки или просмотра телевизора. «Кому больше дано, с того больше и спросится» – это любимая фраза мамы по отношению ко мне. Я завидовала беззаботности сестры, но не могла или просто не умела поступать, как она. Сейчас я понимаю, что, по-видимому, у меня был депрессивный и более замкнутый, чем у сестры, характер, и маме со мной из-за этого было сложней, чем с сестрой. Но почему она с нами не разговаривала с обеими по-семейному, почему не объясняла нам сложность и многогранность мира и взаимоотношений в нем, а ставила меня перед фактом, что «ты – старшая» или «все мужики – козлы», и возлагла на меня ответственность за все недоразумения с сестрой, я не понимаю. Мир для меня мамой делился только на черное и белое! Возможно, корни отношения ко мне идут из ее собственного сложного детства. И я расскажу дальше по ходу книги, что мне об этом известно. Но почему ответственность и горечь за свои обиды и неудачи мама перекладывала на меня – маленького ребёнка? Я никак не могу понять.

По мере того, как мы подрастали, соответственно сфера моей ответственности за сестру становилась все шире и шире.

В тринадцать-пятнадцать лет я бродила в поиске сестры по району, выглядывая, не попала ли она в какую-то неприятность. Район был небезопасным, да и время такое, начинались «бандитские девяностые» годы. Сестра, в отличие от меня, легко находила общий язык абсолютно со всеми, была добродушной и открытой, красавицей, и поклонников в ее активе было «море». Поклонники не преминули сражаться за благосклонность сестры и устраивать «разборки» как между собой, так и с сестрой. Однажды сестре все-таки досталось. Один из ревнивцев ударил сестру, да так сильно, что она упала в снег, задохнувшись, и потом долгое время мучилась от боли в груди. Некоторое время она даже боялась выходить на улицу, чтобы ревнивец не «подрезал» её, как грозился. Мама об этом не узнала, я и сестра урегулировали эту проблему сами.

В другой раз я возвращалась домой, захожу в наш подъезд и краем глаза вижу, что двое подростков шарахнулись в разные стороны.

– Вот молодняк! – думаю я, не глядя в их сторону.

Не останавливаясь, я прошла мимо, вызвала лифт и поехала домой. Не успела я войти в квартиру, как вбегает запыхавшаяся сестра. Оказалось, что пока я поднималась на лифте, она бежала за мной по лестнице. Вбегает и кричит мне с порога:

– Лена, это совсем не то, что ты подумала, мы ничего такого, просто болтали…

– Да? – потянула я, осмысливая.

Вообще по отношению к сестре ничего такого и быть не могло, я и не думала, просто переживала, чтоб поклонники чего-нибудь не натворили, но все же посчитала нужным спросить:

– И кто это? Очередной «двоюродный» или «троюродный» брат (так сестра, чтобы умерить ревность кавалеров, объясняла им присутствие рядом с ней посторонних парней)?