Виктор Гришаев - Москва – Мадрид

– Дело в том, что фармацевтическая химия сдаётся аж на пятом курсе.

– Вот и чудесно! Сколько времени будет у вас для познания друг друга. Счастливые студенческие годы. Красивая дружба. Завидую! – вставая, с ироничной мечтательностью произнёс Матвей Фёдорович.

– Ну, мне пора. И он, поцеловав в щёку ошеломлённую девицу и пожав руку сыну, направился к выходу.

После этой встречи Дениса словно подменили. Он ещё больше замкнулся, как бы ушёл в себя.

– Сынок, да не переживай ты так. Присядь рядом. Юноша опускается на диван. Она обнимает его и проводит ладонью по его вихрастой голове.

– Мама, какие же всё-таки у тебя ласковые и мягкие руки. Мне так хорошо дома, а там так тяжело. И он неопределённо махнул куда-то рукой.

– Ты молод, чертовски привлекателен! Встретишь ещё настоящую любовь.

– Папа, ты всё шутишь! Я что последняя сволочь! Как представлю, что где-то будет расти мой ребёнок, дурно становится. И срываясь на крик, бросает:

«Но дайте же мне, наконец, самому решить этот вопрос! Пожалуйста!»

Родители обеспокоенно смотрят на сына. Наконец Матвей Фёдорович встаёт и, нервно пройдясь по комнате, подходит к столу и, тяжело опираясь на него, кидает потухший взгляд на сына.

– Прежде чем принять решение, хорошенько всё обдумай и взвесь всё «за» и «против».

– Значит, ты разрешаешь?!

– Если тебе от этого станет легче, то да.

Денис, расплывшись в улыбке, срывается с места. Татьяна Борисовна, уткнувшись в плечо мужа, тихо плачет.

Свадьбы как таковой и не было. Сразу после церемонии бракосочетания молодожёны и немногочисленные гости отправились на квартиру, снятую Матвеем Фёдоровичем. Татьяна Борисовна отказалась участвовать, как она выразилась, в этом «спектакле». Сибирцев любил молодёжь, но в этот раз ему было как-то неуютно среди наигранно ведущих себя молодых людей. Один человек, который искренне радовался и простодушно улыбался, был его сын Денис. Всё это, да натянутая улыбка невесты и причудливые указания её матери вносили диссонанс в празднование.

– Папа, познакомься с моими друзьями-однокурсниками, – вывел Матвея из задумчивого состояния голос Дениса.

– Антон Хитров, – представился молодой человек, заискивающе протягивая руку.

– Папа, это он познакомил меня с Ириной, так что если что, с ним будем разбираться, – как-то чересчур восторженно произнёс он.

– Этот далеко пойдёт, – подумал Матвей Фёдорович, отвечая на рукопожатие.

– А это Данила Самарин. Парень среднего роста с гоголевским носом и густой чёрной шевелюрой пристально смотрел на Сибирцева.

– А вы чем занимаетесь молодой человек?

– Нравится учиться, это у меня неплохо получается, и люблю выпить, – прямо ответил он.

– И чему больше отдаёте предпочтение? – недоумённо улыбнулся Матвей Фёдорович.

– Конечно, учёбе. Мне кажется, я понимаю химию, химический процесс. А второе – это хобби. Пагубная привычка, возможно, гены, повышающие вероятность развития алкоголизма.

– И Вы об этом так спокойно говорите?

– Здесь уже ничего не поделаешь, – грустно ответил молодой человек.

– Необычное мышление! – задумывается Матвей Фёдорович. А давайте-ка выйдем и свежий воздух и там поговорим, – предлагает Сибирцев. И, наклонив голову в сторону, с интересом разглядывает юношу.

Пропуская Данилу вперёд, он замечает хромоту юноши. Накинув куртки, вышли на улицу. Стояла мартовская и довольно тёплая погода. И уже чувствовалось дыхание наступившей весны.

– Давайте назовём ваши гены – «генами риска». Тогда не допускаете ли Вы, что эти самые «гены риска» могут по-разному проявляться в зависимости от социальной и культурной среды – ситуации в семье и обществе. Вы согласны со мной?

– Полностью согласен. Я бы ещё добавил: самое главное – никаким образом нельзя снимать ответственности за развитие алкогольной зависимости и с самого человека. Но при условии, если это сильная личность, а не безвольный человек, каковым являюсь я.

– Вы очень самокритичный, самоироничный и прямолинейный молодой человек и за это мне нравитесь. Мы знакомы буквально несколько минут, но мне почему-то не безразлична Ваша судьба. Поэтому говорю со всей серьёзностью: соберите в кучу остатки своей воли, а я вижу, она у Вас есть и порвите с этой заразой, пока не поздно. Лучше весь ум и энергию направьте в науку. В фармацевтической отрасли учёных очень много, а создателей единицы. А нашей стране ой как нужны свои высокоэффективные лекарственные средства.

– Спасибо большое, Матвей Фёдорович. Мне было легко с Вами общаться. Не помню, чтобы кто-то из взрослых так спокойно и так доверительно со мной разговаривал.

– Данила, я вижу ты уверенный в себе человек. И всегда можешь отстоять свою точку зрения, но делай это убедительно и дипломатично.

– Папа, а ты произвёл хорошее впечатление на моих друзей.

– А как мой друг Данила?

– Он вообще в восторге от тебя. Говорит: завидую я тебе Денис. У тебя родители нормальные, а отец, какой классный!

– Так и сказал?

– Ну да. Чему ты удивляешься, если это правда.

– Со стороны виднее. Я всё тебя хочу спросить. А что у него с ногой?

– Точно не знаю. Знаю, что одна нога короче другой и что он носит ортопедическую обувь, которую делают по заказу с учётом его стопы. … Хороший парень, головастый.

Химию читает, будто художественную литературу. Это Антоша Хитров зубрит днями и ночами. Ребята, которые живут с ним в одной комнате, удивляются, когда он спит. Приходит с занятий, ложится спать, часа через два встаёт и сразу за конспекты и, не поднимаясь часов до одиннадцати, а то и до двенадцати штудирует. В пять часов утра кто-нибудь проснётся, глянь, а наш Антоша уже за учебниками.

– Может и правильно делает. Ты лучше расскажи, как семейная жизнь?

– Да вроде ничего.

─ Ирина успокоилась. Учимся. Скоро летняя сессия. Осенью ждём малыша.

– Ничего – это ни то ни сё. Так хорошо или плохо?

– Сносно. Поживём, увидим. Если уж совсем невмоготу станет, разбежимся.

– Как у вас всё просто.

– Разве это плохо?

– Наверное, с такими понятиями легче жить.

Восьмого октября Ирина родила дочь. Назвали Юлией. Все приняли это событие, как само собой разумеющийся факт. Особой радости почему-то не было, по-видимому, в силу молодости родителей и их постоянной загруженностью учёбой или вследствие той лжи, которая породила недоверие мужа к жене.

Подрастая, девочка всё больше и больше походила на мать: красивый овал лица с грушевидной формой носа и пухленькими губками, огромные открытые глаза с тёмными ресницами и точно, как у мамы большие оттопыренные уши.

– Но почему чёрные глаза? Ведь и у Ирины, да и у Дениса были голубые глаза, – этот вопрос не выходил из головы молодого человека.