Александр Островский - На бойком месте

Миловидов (смотрит на часы) . Одиннадцатый в исходе.

Евгения. О, еще до свету-то как далеко!

Уходят в комнату. Аннушкавыходит.

Аннушка (одна) . Вот я до чего дожила! Что я слышала! Как я жива стою! Дурой меня называли, смеялись надо мной! А какая ж я дура? Чем я дура? Разве тем только и дура, что верю человеку, когда он на небо глядит да божится, да верю тому, кто меня целует, что он меня любит. Виновата ли ж я, что у нас на каждом шагу Иуду встретишь, который тебя целует, а сам тут же продает ни за грош. За что ж смеяться-то! Любил, ну перестал любить; за что ж ты смеешься-то? Я не навязывалась. Ты сам меня давеча позвал. Вот это обида! Обида кровная! Я говорю: смеяться будешь! «Нет», говорит. Вот это обида! Ох! Не снесет сердце! Вся душа-то у меня чернеет, как черная ночь. Самоё себя мне страшно! Зажгу… Зажгу дом. Пусть сгорят оба, и я с ними… (Берет со стола фонарь.) Пойду… сейчас пойду… Пусть же они знают… Батюшки, ноги нейдут, точно не пускает кто… Не моя, так чья-нибудь молитва бережет меня от греха смертного… Вот и жаль! Зачем мне его жаль стало? Что за глупое сердце девичье! Разве он не злодей мой? А ее убила бы, змею лютую! Братец, убей ее! убей ее! А он пусть живет… Что я такое, чтоб из-за меня ему умирать! Что мы такое! А он барин… Вот он любил меня, теперь другую любит! Кто ж ему запретит… А я мучаюсь да мешаю ему. Вот что! Зачем мешаю ему?.. Зачем на свете живу, себя мучаю?.. Она нам помеха, говорят! Помеха я им! Ну что ж!.. Где это у братца было… Видишь ты, я помеха, помеха! Боже мой! Я не живая, у меня сердца нет, я не чувствую; я помеха только. Ну что ж! Ну пусть живут без помехи! Где это у братца было спрятано… Там в шкапу, кажется. (Кивает головой в ту сторону, куда ушли Миловидов и Евгения.) Ну, прощайте! Живите без помехи!.. А страшно! Страшно самой-то на себя… Ведь вот думаешь, что легко; а как придется, так страшно! Что есть на белом свете – со всем расставаться! Все жить… а я одна… Для всех-то завтра солнце взойдет, свежий ветерок подует, загорятся кресты на церквах, заскрипят ворота по деревням, погонят стадо… а мне темно, темно, темно будет.

Уходит в избу. Над дверью поднимается рама. Жукснаружи просовывает руку, вынимает болт, отворяет дверь и входит.

Жук, потом Бессудный.

Жук. Ступай, хозяин.

Бессудный (входя с завязанной головой) . Тише ты! Может, спят, так и ладно: мы тут постелемся.

Раздеваются.

Жук. Ну, хозяин, кабы не савраска, плохо наше дело; только он и выручил.

Бессудный. Я этому дураку-то поверил. Едут, говорит, пьяные, безо всякой опаски. Вот поди ж ты, грех какой! (Поправляет повязку на лбу.)

Жук. Больно зашиб?

Бессудный. Больно.

Жук. Чем это тебя он огрел?

Бессудный. Кто ж его знает! Ведь ты помнишь? Едут они шагом, ямщик дремлет, и мы за ними шагом; слез я тихо, подошел к тарантасу, слышу, храпят; стал я веревки отвязывать осторожно, что сам себя не слышу, как он меня ошарашит! Да как крикнет: «Стой, ямщик! не слышишь, грабят!» Да как выскочут трое. Не впрыгни я в телегу да не повороти ты живо, только б мне и на свете жить. Всю дорогу у меня искры из глаз сыпались. Ты лошадь-то куда дел?

Жук. Я ее стреножил да со двора спустил. Она своих лошадей найдет, а уж чужому ни за что не дастся.

Бессудный. Струмент-то в телеге?

Жук. В телеге.

Бессудный. Пойти спрятать подальше от греха; неровен час, подозрения бы не было.

Жук. Обыску, что ль, боишься?

Бессудный. А то чего ж? Известно, обыску. На меня соседи злы, так и смотрят, вороги, как бы тебя под кнут подвесть. Уж я откупался, откупался; а все не с своим братом, того и жди что нагрянут.

Жук. Так пойдем уберем.

Бессудный. Нет уж, я когда что прячу, так один.

Жук. Что ж, я докажу, что ли? Вместе ведь мы с тобой…

Бессудный. Доказать не докажешь, а все-таки здоровее.

Уходит.

Жук (прислушивается у двери) . Что ж бы это такое? Разговор. (Приотворяет немного дверь.) Вот те раз! да и барин здеся. С хозяйкой сидят. Ах, баловство! Ну, подожди ж! Хозяин тебе спасиба не скажет. Говорить аль нет? Пойду лучше скажу; пусть возьмет арапельник хороший. Надоть будет ее поучить, чтобы она не баловалась. Видно, без науки с бабой ничего не сделаешь. (Уходит.)

Выходят Миловидови Евгения.

Миловидови Евгения.

Миловидов. Мне вдруг послышалось, что кто-то стонет.

Евгения. Батюшки, и дверь расперта! Не муж ли?

Миловидов. Кто же стонет-то?

Евгения. Уж я не знаю. Я пойду лягу, будто сплю мертвым сном, ты тоже схоронись где-нибудь. (Уходит.)

Миловидов (подойдя к двери, которая в избу) . Точно как здесь? Да здесь и есть. (Уходит в дверь.)

Со двора входят Бессудныйи Жук.

Бессудныйи Жук.

Жук. Неладно, хозяин, право неладно.

Бессудный. Да что? говори, образина!

Жук. У нас гости непрошеные.

Бессудный. Воры, что ли? О, убью до смерти! По крайности есть на ком сердце сорвать. Где они? Указывай! (Берет нож.)

Жук. Воры не воры, а и не добрые люди.

Бессудный. Да где? В избе, что ли?

Жук. Ты поди подле хозяйки поищи! Я отворил дверь-то, а он там сидит, вино пьет.

Бессудный. Кто?

Жук. Барин, Миловидов.

Бессудный. Ну, барин, держись теперь!

Жук (хочет остановить его) . Что ты, что ты? Опомнись!

Бессудный. Ты себя-то береги! Не подвертывайся мне под руку, когда я в задор войду. Пора тебе меня знать.

Из двери избы выходят Аннушкаи Миловидов, который ее поддерживает и сажает на скамью.

Бессудный, Жук, Миловидови Аннушка.

Бессудный. Так вот ты с кем?

Миловидов. А ты что думал? Какая ты, Аннушка, бледная!

Аннушка. Я говорю, что я умираю.

Миловидов. Полно! Ну уж и умирать! Расхворалась от простуды, вот и все тут. Ведь сама же говоришь, что простудилась. (Садится подле нее.)

Бессудный (Жуку) . Что ж ты врешь! Ведь ты мне всю нутренность надорвал. Полоснуть тебя хорошенько, так ты забудешь хозяина пугать.

Жук. Ну тебя! Уйти от греха. Ишь ты, ровно сумасшедший: под носом не видишь, а на своих мечешься. (Уходит.)