Александр Островский - Волки и овцы

Купавина. Этому горю помочь очень легко. Мы с Васильем Иванычем пойдем писать письмо Мурзавецкой, а вы можете расположиться здесь как вам угодно. Эту комнату мой муж нарочно и устроил для послеобеденных отдыхов: окна на север, кругом зелень, тишина, мягкие диваны…

Лыняев. Именно все это мне и нужно для того, чтоб быть совершенно счастливым.

Купавина. Так и будьте!

Лыняев. Постараюсь.

Купавинаи Беркутовуходят.

Кто что ни говори, а холостая жизнь очень приятна. Вот теперь, например, если б я был женат, ведь жена помешала бы спать. «Не спи, душенька, нехорошо, тебе нездорово, ты от этого толстеешь». А того и знать не хочет, как ее «душеньке» приятно уснуть, когда сон клонит и глаза смыкаются… (Садится на диван под окном.)

Глафира из-за портьеры смотрит на него страстным, хищническим взглядом, как кошка на мышь.

А как хорошо просыпаться холостому! Как только откроешь глаза, первая мысль: что ты сам себе господин, что ты свободен. Нет, я неисправимый холостяк, я свою дорогую свободу не променяю ни на какие ласки бархатных ручек! (Медленно склоняется к изголовью.)

Глафира, выйдя из-за портьеры, обнимает его одной рукой за шею и смотрит ему прямо в глаза. Лыняев, приподнимаясь, смотрит на Глафиру с испугом.

Лыняев, Глафира.

Глафира (поднося платок к глазам) . Что вы со мной сделали?

Лыняев (вставая с дивана и протирая глаза) . Я? Нет, что это вы-то со мной делаете?

Глафира. Я не знаю… я помешалась… я не помню ничего. А во всем вы виноваты, вы…

Лыняев. Ни душой, ни телом.

Глафира. Нет, вы… Я вам говорила…

Лыняев. Чем я виноват, чем?

Глафира. Я вам говорила, я вас предупреждала, что сильная страсть может вспыхнуть во мне каждую минуту… Я такая нервная… Ну, вот, ну, вот!.. А вы, зная мою страстность…

Лыняев. Да ведь я по вашему приказанию…

Глафира. Я вам говорила… а вы сводили меня с ума своими похвалами, целовали мои руки…

Лыняев. Да ведь шутка, Глафира Алексеевна… шутка…

Глафира. Я вам говорила, что любовь, кроме страданий, ничего мне не доставит… Я ведь вам говорила, а вы… Ну вот я не спала всю ночь; я полюбила вас до безумия.

Лыняев. Ах, вот беда-то! Ну, простите меня!

Глафира. Я вам говорила, что если уж я полюблю…

Лыняев. Да, говорили, кажется… но успокойтесь!

Глафира (с отчаяньем) . Вы меня погубили.

Лыняев. Ну, я виноват, я каюсь. Ради Бога, извините! Я неумышленно… (Хочет поцеловать у Глафиры руку.)

Глафира. Не дотрагивайтесь до меня!.. Я такая нервная…

Лыняев. Но позвольте же поцеловать вашу ручку на прощанье! И поезжайте, поезжайте!..

Глафира. Ах, нет, оставьте… не трогайте!

Лыняев. На прощанье! Я по крайней мере буду знать…

Глафира. Я такая нервная…

Лыняев. Что вы меня не презираете. (Берет руку Глафиры.)

Глафира. Я говорила вам…

Лыняев. Ведь вы уедете?.. Уедете? Ну, и поезжайте! (Целует руку Глафиры.)

Глафира. Ах, я такая нервная… Ах, ах! (Бросается на шею Лыняеву и закрывает глаза.)

Лыняев. Что же это вы? Глафира Алексеевна! Глафира Алексеевна!

Глафира (открыв глаза) . Ах, сюда идут, кажется.

Лыняев. Они ходят по террасе.

Глафира. Ах, ах! (Закрывает глаза.)

Лыняев. Глафира Алексеевна, Глафира Алексеевна, не беспокойтесь… они сюда не пойдут.

Глафира. Вы меня погубили!.. Что подумают! Куда мне деться? Другого выхода нет…

Лыняев. Да вы потише, не очень громко, а то…

Глафира. Разве они слышат? Спрячьте меня, спрячьте!

Лыняев. Да куда же мне вас?.. Разве за драпировку?..

Глафира. Да вот они идут… Вы меня погубили!

Лыняев. Да тише, ради Бога, тише!

Глафира. Ах, что вы со мной сделали! (Бросается ему на шею и закрывает глаза.)

Показываются в дверях Беркутови Купавина.

Лыняев, Глафира, Беркутов, Купавина, потом лакей.

Беркутов. Что я вижу? Друг мой!

Купавина. Михайло Борисыч, Михайло Борисыч! Вот вы какой! Ах, притворщик!

Лыняев (сквозь слезы) . Ну, что ж! Ну, я женюсь.

Входит лакей.

Лакей. Глафира Алексеевна, лошади готовы.

Глафира. Ах, и люди тут! Что вы со мной сделали? Что теперь Меропа Давыдовна?..

Купавина. Ах, бедная! Ты останься у меня!

Беркутов. Не беспокойтесь! Я завтра утром буду у Меропы Давыдовны, я ей объясню все.

Лыняев (чуть не плача) . Ну, что ж, я женюсь. Ты так и скажи, пожалуйста! Скажи, что я женюсь.

Мурзавецкая.

Мурзавецкий.

Чугунов.

Беркутов.

Купавина.

Анфуса.

Глафира.

Лыняев.

Павлин.

Декорация первого действия.

Павлин, входит Чугунов.

Чугунов. Здравствуй, Павлинушка!

Павлин. Здравствуйте, сударь! Немножко раненько пожаловали.

Чугунов. Так приказано. Дай-ка табачку-то!

Павлин (подавая табакерку) . Извольте, сударь.

Чугунов. Встали?

Павлин. Сели чай кушать. Да вот они сами изволят.

Входит Мурзавецкая. Павлинуходит.

Мурзавецкая, Чугунов.

Мурзавецкая. А, ты здесь уж? Здравствуй!

Чугунов. Здравствуйте, матушка Меропа Давыдовна! Как почивать изволили?

Мурзавецкая (садясь) . Ничего. Садись!

Чугунов садится.

Гнать бы мне тебя надо было.

Чугунов. За что же, матушка?

Мурзавецкая. Просим Бога избавить нас от лукавого; а лукавый-то ведь – это ты.

Чугунов. Где уж мне, благодетельница! Умишка на такую должность не хватит. Мне бы только вам уметь угодить, с меня и довольно.

Мурзавецкая. Письмо получила.

Чугунов. Слушаю-с.

Мурзавецкая. Приедет сегодня Несмеяна-то царевна, испугалась.

Чугунов. Чай, простите?

Мурзавецкая. Нет, отомщу, отомщу. Грех на душу возьму, а отомщу! (Стучит костылем.)

Чугунов. Чем отомстить-то? Все только грозите. А кто нынче угрозы-то боится?