Александр Зиновьев - Мой дом - моя чужбина

Тут приходит вдруг на ум

Мысль, как луч слепящий света:

Книжку, дурень, настрочи,

На весь мир разоблачи,

Как живут в стране советов

Рядовые стукачи.

Обличительная лава

Нас в объятия взяла.

Соблазнительная слава

Иссушила-извела.

Целый месяц я не спал.

Книжку тайную кропал.

Да, настало, - думал, - время недостатки обнажать.

Врут.

Сажают.

Зажимают.

И картошки нету жрать.

То была мрачнее ночи, признаюся, полоса.

На макушке временами шевелились волоса.

Наконец, настал момент.

Был закончен документ.

Спрятал я его в сортире.

Места лучше, нет в квартире.

Ты попробуй, догадайся, взгромоздяся на толчок,

Что под рваною газеткой…

Но об этом, тес, молчок!

Для чего свобода слова, -

Вы спросите у него, -

Если скажет что - не ново

Иль не значит ничего ?!

Для чего свобода дела, -

Вы спросите у него, -

Если может он умело

Лишь не делать ничего ?!

Если б кто-нибудь вопросы

Эти мне тогда задал,

Я б в советские отбросы

За границу не попал.

ТАЙНЫЕ ПЛАНЫ

За окном глухая ночь.

Сон меня покинул прочь.

Пасть раскрыв во всю подушку,

Безмятежно дрыхнет Нюшка.

Кошка греется в ногах.

Мысли вертятся в мозгах.

В бок толкаю я жену:

Хватит спать, проснись же, ну!

Вспомни, дура-простофиля,

Говорю с надеждой ей,

Может кто из Израиля

Спал с прабабкою твоей ?!

Одно место почесав

И в носу поковыряв,

Нюшка речь такую жарит,

Как доклад на семинаре.

- В нашем древнем русском роде

Три столетья кряду вроде

Спали бабы чередой

С чингисхановой ордой.

Были ляхи.

Были шведы.

Турки.

Половцы.

Венеды.

И французы не дремали,

Прапрабабок зажимали.

Не блюли и немцы тут

Нашей расы чистоту.

Но доселе, вот беда,

Не видали в нем жида.

И оставь меня в покое.

Ты свой род повороши.

Может,было в нем такое,

Может, в нем кто согрешил?

Я вздыхаю грустно: мы

Уроженцы Чухломы.

Засмеют, сказать кому,

Чтобы жид - да в Чухлому!

Тут меня вдруг осенило.

Прочь истории бедлам!

Я кричу, что было силы:

Ну, а Ева?!

А Адам?!

Скоро сказка говорится,

Да не скоро жизнь творится.

Дни-недели промелькнули,

Кой-кому мы намекнули,

Что пора в конце концов

Нам на родину отцов.

И еще недели сплыли.

Мы и думать позабыли,

Что собрались драпануть.

В смех решили обернуть.

Но внезапно ошарашил

Нас визитом "старый друг".

И с тех пор житуха наша

Понеслась галопом вдруг.

Мы по стопке пропустили,

Колбасою закусили

(Обошлась та колбаса

Очередью в три часа).

Бедно, - молвил Друг, - живем.

Глянь, какую дрянь жуем.

А жилье?!

Позор, друзья!

Ноги вытянуть нельзя.

Вон какую носим дрянь!

А теперь на Запад глянь!

Нашей жизни не чета.

Все, что хошь! Не жизнь - мечта.

Я б на месте на твоем

Деру б дал с женой вдвоем.

Ее прадед…

Вот ей-ей!

Чистокровный был еврей.

Как считает Комитет,

Возражений, в общем, нет.

А документ, что в сортире,

В "самиздат" пока пристрой.

Пусть узнают во всем мире

Правду-матку про наш строй.

А наутро, чуть забрезжился рассвет,

Принесли толстенный с нарочным пакет.

Приглашает неизвестная Рахиль

Жить навечно в государство Израиль.

Мы себе не верим.

Что творится ?

Жуть!

Но назад, увы, уже отрезан путь.

Коли так - себя за грош я не продам.

Погляжу по крайней мере Нотрадам.

·??????

И бормочет Нюшка-дура:

Европейская культура-

Распрекрасная природа-

Безграничная свобода!

Хочешь есть - садись и жри!

Хочешь видеть - вот, смотри!

Живы будем не помрем!

Перебьемся!

Проживем!

Что нам моральные изъяны ?!

О чем, скажите, тут тужить?!

Простые русские Иваны

Хотят по-европейски жить.

Нет ужаснее явленья

С тех времен, как создан мир,

Чем подача заявленья…

Страшно вымолвить!… в ОВИР.

Среди тыщи документов

Есть достойные уму.

Например - что алиментов

Ты не должен никому.

Их возмешь, до изнуренья

По конторам походя.

Много хуже - заверенье,

Что ты - гнусный негодяй.

Чтобы справку персонально

Коллектив такую дал,

Отработан досконально

Специальный ритуал.

Ты обязан сам публично

Обнажить свое нутро.

Быть оплеван истерично,

Съев с помоями ведро.

Что творилось в учрежденьи,

Когда драпать я решил !…

Будет светопреставленье,-

Я, считай что, пережил.

Опишу сие торнадо

Я когда-нибудь потом.

Валерьянки б выпить надо.

И рука дрожит притом.

Порешили сослуживцы:

Гнать из партии паршивца.

Пусть на Западе влачит дальше жизнь дурацкую.

Испытает на себе долю эмиграцкую.

Мы ж сплотим свои ряды.

А без этой нечисти

Воздух будет почищей в нашенском отечестве.

Улажено последнее начальства возраженье.

Все вещи проданы или за так раздаты.

Вот долгожданное дано на выезд разрешенье.

Пришла прощальная томительная дата.

Чужие люди бродят по квартире.

Жрут, пьют, плюют, смакуют анекдоты.

Ругаясь, рвутся выблевать в сортире

Задаром съеденные русские щедроты.

Дыша сивухой, шепчут по секрету,

Что нас Там ждут роскошные палаты.

О, Боже !

Где ты ?!

Видишь ли ты это ?!

Учтешь ли это в день суда-расплаты?!

Вот по улицам московским я бреду,

Сам с собою рассуждаю, как в бреду.

Неужели этих серых улиц мне

Не увидеть больше даже и во сне?!

В длинной очереди больше не торчать?

На соседей по квартире не рычать ?

На собраниях не слушать трепачей ?

Эпохальных не учить вождей речей ?

Не толкаться в тесном транспорте с ранья ?

Не беситься от газетного вранья ?

На продбазах овощей не выгружать ?

Президентов не встречать, не провожать?

На общественной работе не гореть ?

От марксистских сочинений не дуреть ?

Не долбать их от доски и до доски ?

Я ж без этого подохну от тоски !

Успокойся, - шепчет голос изнутри. -

Ты внимательно на это посмотри.

Без таких коммунистических потерь

Проживешь намного лучше, чем теперь.

Всякий сброд нас провожал.

А последним наши руки "друг" из Органов пожал.

Вы должны, - сказал он, - помнить установочку одну:

Чем вы больше там сожрете,

Чем вы больше там наврете,

Тем скорей

Их пхнем ко дну.

Пусть для западных болванов вы есть эмиграция.

А для нас поездка ваша будет операция.

Ну, ребята, вам пора.

Что ж, ни пуха, ни пера!

Вот перерыт бумажник драный,

Перелопачен чемодан.

Прощупаны все швы, карманы.