Влад Снегирёв - Соцветие поэтов

Судьба и расправилась по-разному. Некрасовское «тяжело умирать, хорошо умереть» Бодлер, наверно, повторял бы как молитву - если бы мог говорить. Некрасов умирал тяжко, но и в муках был жив, и его «Последние стихотворения» незабываемы. Парализованный Гейне в его долгой «матрасной могиле» создал «Романсеро» и другие стихи, полагаю, бессмертные. Бодлер почти два года был живым трупом, без движения, без сознания, без жизни. И жизнь ещё вспыхивала тающими искрами, когда приходила знакомая пианистка и трогала клавиши. Бодлер самоотверженно верил в слово; «Цветы зла», помимо всего, это книга-подвиг, усилие создать стихами «Человеческую комедию»: замысел бальзаковский, а по признанию великого романиста - наполеоновский. И слово покинуло поэта; осталась лишь музыка - самое сокровенное и непереводимое в его стихах. А чуткий к страданию поэт выстрадал и отстрадал эту чуткость.

Анатолий Гелескул

«Сплошное богохульство». За что судили легендарного Шарля Бодлера

Французский писатель Шарль Бодлер никогда не считался образцом добропорядочности. Но, даже несмотря на его дурную славу, никто не ожидал, что из-за поэтического сборника «Цветы зла» он предстанет перед судом.

20 августа 1857 года состоялось судебное заседание, на котором Бодлер был признан виновным в нанесении оскорбления общественной морали и добропорядочным нравам.

«Аморальная» книга

На момент судебного разбирательства тридцатишестилетний Бодлер едва ли был известен широкой публике, зато интеллигенция уже зачитывалась его томами искусствоведческих работ и переводов. Над своим же главным трудом — сборником стихов «Цветы зла», где лирический герой разрывается между идеалом духовной красоты и красотой зла — француз трудился долгие месяцы. Даже в готовую вёрстку писатель вносил всё новые и новые правки, из-за чего издатель сокрушался, что «Цветы зла» выйдут из печати, «когда будет угодно Господу Богу и Бодлеру».

Им было угодно, чтобы книга тиражом 1100 экземпляров увидела свет 25 июня 1857 года. «Этот том, со всеми его достоинствами и недостатками, останется в памяти образованной публики наряду с лучшими стихотворениями В. Гюго, Т. Готье и даже Байрона», — был уверен Бодлер. Но вскоре после выхода книги понял, что вместо славы его ждут неприятности: Главное управление общественной безопасности подало на автора и издателей «Цветов зла» в суд.

«Разжигателем» судебного процесса стала газета «Фигаро», где одна за другой стали появляться критические статьи за подписью господина Бурдена (согласно самой распространённой версии, под псевдонимом скрывался главный редактор издания Жан Ипполит Вильмессан), в которых автора стихотворений обвиняли в порочности. А уже 17 июля генеральный прокурор дал согласие на возбуждение дела против Бодлера и издателей, потребовав конфисковать все нераспроданные экземпляры книги. Общественность была убеждена, что «книга господина Бодлера — одна из тех вредных, глубоко безнравственных книг, авторы которых рассчитывают на скандальную славу. «Цветы зла» бросают вызов законам, защищающим религию и нравственность. Такие стихи, как «Отречение святого Петра», «Авель и Каин», «Вино убийцы» — сплошное богохульство. В «Окаянных женщинах» автор воспевает позорную любовь женщин к женщинам, в «Метаморфозах вампира» — рисует самыми грубыми выражениями картины непристойные и похотливые».

Современные читатели, взяв в руки книгу Бодлера, даже не поймут, в чём состоит ужасающая безнравственность, в которой обвиняли поэта. Но для буржуазного общества того времени «Цветы зла» звучали неприемлемо. Более всего цензоров раздражало название сборника, ведь оно давало повод думать, что автор сочувствует изображаемому в нём «злу».

«Опозоренный» автор

Напрасно Бодлер просил знакомых критиков писать положительные рецензии: вскоре ему понадобился адвокат. К суду над Бодлером готовился и прокурор Пинар, за плечами которого уже была неудача с судом над «возмутительным» романом Гюстава Флобера «Госпожа Бовари». «Обвинять книгу в оскорблении общественной морали — дело тонкое, — говорил прокурор. — Если из этого ничего не выйдет, автора ожидает успех, он окажется чуть ли не на пьедестале, и получится, что его просто-напросто травят…»

К большому разочарованию Бодлера, суд над ним пошёл иным путём. 20 августа во Дворце правосудия, в 6 палате исправительного суда департамента Сена, где обычно рассматривали дела мошенников и проституток, автору вынесли обвинительный приговор. Его признали виновным в оскорблении общественной морали и добропорядочных нравов. А вот по пункту «оскорбление религиозной морали» вину писателя так и не доказали.

Бодлера приговорили к штрафу в 300 франков, его издатели должны были выплатить по 200 франков. Кроме того, из скандального сборника потребовали изъять шесть стихотворений: «Слишком весёлой», «Украшения», «Лету», «Лесбос», «Метаморфозы вампира» и «При бледном свете...».

Писатель был обескуражен подобным решением, до последней минуты он ожидал, что вместо обвинительного приговора ему принесут извинения за «попрание чести». Но, как это часто бывает, общественный скандал вокруг произведения стал его же успешной рекламной кампанией. На следующий день после суда толпы любопытных спешили скупить редкие «Цветы зла», которые ещё можно было раздобыть в Париже, а друзья автора с удовольствием декламировали запрещённые (и от этого модные) стихи Бодлера в кафе и ресторанах.

Сперва «опозоренный» Бодлер собирался подавать апелляцию, но, после того как парижские газеты опубликовали скандальный приговор, передумал. О судебном решении из газет узнал Виктор Гюго, литературная звезда. Он написал своему коллеге: «Я кричу изо всех сил: „Браво!“ Ваш мощный дух восхищает меня… Вы только что получили одну из редких наград, которые дают наши власти. То, что у них называется правосудием, осудило вас во имя того, что они называют своей моралью. Вы получили ещё один венок. Поэт, я жму вашу руку».

Бодлер умер в 1867 году, но ещё 82 года его осуждённые стихотворения оставались запрещёнными к публикации и продаже во Франции. Только 31 мая 1949 года Кассационный суд по просьбе сообщества литераторов пересмотрел дело Бодлера и аннулировал решение 6 палаты исправительного суда.

Елена Яковлева