Евгений Гребёнка - Поэзия народов СССР XIX – начала XX вв.

Симон Чиковани в своем эссе о А. Церетели и Н. Бараташвили сравнил этих двух великих поэтов именно в этом плане: «Для поэзии Н. Бараташвили характерны напряженность поэтической мысли, драматизм и в какой-то мере сомнения, а в творчество Акакия Церетели главное — непосредственное выражение чувств и главным образом — чувств, связанных с родиной. Лирическая песнь его выразила натуру грузина, мелодию его души. В поэзии Акакия Церетели с изумляющей живостью и естественностью отразились народные думы и наделеды. Народная поэзия до конца жизни была для него неиссякаемым источником поэтического вдохновения. Лирические образы поэта были так близки и понятны народу, что глубоко проникли в его духовный мир и казались созданными самим пародом».

Акакия Церетели назвали «Соловьем Грузии», «Певцом-проповедником», так же как Лидию Койдулу — замечательную эстонскую поэтессу — «Соловьем Эстонии»…

Патриотизм и демократизм, образы родины, ее исторического прошлого, представителей трудового народа и особенно образ женщины — труженицы, матери, любовь к родной природе и родному языку, стремление постичь народный, национальный характер, его психологию и быт, выступление в защиту устного поэтического творчества и против ходульно романтической идеализации народной жизни имели и художественное и политическое значение, поскольку означали не только укрепление позиций реализма, но и антикрепостнических, гражданственных тенденций в литературе и в национальном сознании, активизируя его до уровня общественно-социального мировоззрения.

Многие писатели этого периода, развивавшие реалистические традиции, были политическими и идеологическими борцами — И. Чавчавадзе, М. Налбандян, И. Франко, Л. Украинка, Я. Райнис, К. Хетагуров, М. А. Сабир и другие. Народность и активная общественная позиция вела к созданию нового художественного качества реализма, к новым эстетическим открытиям. Приближение литературы к народной жизни, преисполненность революционными, патриотическими, гуманистическими идеями создали тот тип «русского реализма» XIX века, который стал всеобщим достоянием и завоеванием многих наших литератур.

Сам тип «жизненного реализма» (если использовать слова Н. А. Добролюбова о Н. А. Некрасове) оказался чрезвычайно близким многим писателям — от Украины до Армении, от Латвии до Грузии. Эта реалистическая традиция утверждала народную жизнь как социально-обусловленное существование масс, она не только констатировала историческое развитие, но всегда искала возможность активного воздействия на действительность.

Реалистическая поэзия стремилась показать трудный рост человека из народа, она, по существу, создала новый тип художественного мышления, органично воспринявшего национальные традиции и идеи передовой мысли эпохи. Как следствие этой позиции явилось синтетическое изображение мира, неприятие индивидуализма, антигуманизма и «разорванного» изображения жизни, которые становились все более преобладающими в европейских литературах.

Буржуазная культура в конце концов вынуждена была заявить, что «бог умер», что «начало этическое более неприемлемо», то есть искусство, человек, общество освобождались от нравственной и гуманистической цели, от идей общественного прогресса.

Русская и национальные культуры сохранили эту цель, гарантом которой стала идея народа, революционная идея социального изменения мира, идея национально-освободительного движения. Именно поэтому мы видим, как в этой поэзии народность и гражданственность обрели необходимую художественную целостность.

Однако подобный художественный синтез, это художественное открытие не сразу были осознаны. В творчестве таких поэтов порой видели или черты одной народности, или одной гражданственности, в то время как их новаторство заключалось как раз в синтезе этих начал.

Три этапа освободительного движения в России — дворянский, революционно-демократический или разночинный и пролетарский — дают возможность и разграничить литературы внутри их собственного движения, и объединить их. Однако нужно помнить, что этот процесс в некоторых случаях растягивается, что возможны «пропуски» этапов, их «наложение» друг на друга, в частности, в силу позднего возникновения литературы или соответствующих общественных и художественных условий.

Дворянский этап развития освободительного движения, нашедший выражение в романтизме, более или менее полно реализует себя в грузинской литературе, в остальных литературах он выражен гораздо слабее и неопределеннее. Поэзия Тараса Шевченко скорее предвосхищает художественные и идейные принципы шестидесятников.

Революционно-демократический этап, напротив, во всех литературах получает полное развитие, во многих случаях непосредственно смыкаясь или переходя в следующий этап революционного сознания, пролетарский.

Признание момента общности художественного развития не противоречит факту национальной самобытности писателя, напротив, именно в сопоставлении близких по природе явлений мы с наибольшей полнотой ощущаем их индивидуальную специфичность. Сравнивая Н. Бараташвили или В. Александри, Т. Шевченко или О. Туманяна, Г. Тукая или Я. Райниса с А. Пушкиным и Н. Некрасовым, с Байроном и Мицкевичем, мы постигаем эту особенность общего.

Во-первых, с точки зрения художественного процесса показательно, что тип творчества, явленный в украинской литературе в поэзии Тараса Шевченко и затем Ивана Франко, в грузинской — в поэзии Николоза Бараташвили и Ильи Чавчавадзе, в армянской — в поэзии Ованеса Туманяна, Иоаннеса Ионнисиана и Аветика Исаакяна, в татарской — в поэзии Габдуллы Тукая и т. д. возникает в литературах народов СССР на всем протяжении века, по мере включения их в общероссийский культурный процесс. Во-вторых, эти сравнения отчетливо показывают, что внесли нового национальные литературы в этот общий процесс, какими чертами они обогащали его. Так, европейский романтизм с его идеей индивидуализма, противопоставленного миру официальной буржуазной обыденности, существенно дополняется в литературах народов СССР идеей гражданского служения общественному благу, идеей социальной и национальной свободы, смыкаясь с самыми передовыми социальными движениями эпохи. И дело не только в том, что гражданственность и патриотизм развивали этот романтизм к реализму, главное — в реальности, национальной и социальной, самих романтических коллизий и эмоций, вплотную приближенных к проблемам борьбы за свободу и достоинство народов, братство всех людей.

Художественный метод обусловлен прежде всего тем, как писатель понимает взаимоотношения личности и общества. Начало утверждения буржуазного миропорядка на окраинах Российской империи можно отнести лишь ко второй половине XIX века.